... и немного брюнет.

[Romyel]

А вот интересно, каким образом инспектор наш Жавер умудрился получить протекцию в виде перевода в Париж от секретаря префектуры при графе Англесе в 1823 году, если этот самый Англес покинул пост префекта в декабре 1821 года?

@темы: кирпич, матчасть, размышления

---

[Romyel]

Некоторые соображения относительно того, почему не стоит читать сокращенную версию "кирпича".

Оригинал:
Certains officiers de police ont une physionomie à part et qui se complique d'un air de bassesse mêlé à un air d'autorité. Javert avait cette physionomie, moins la bassesse.

Гуглопереводчик.
Некоторые полицейские имеют своеобразное физиономию, что воздух подлости смешались с авторитетным видом осложняется. Javert обладал этот физиономию минус низость.

Старый (классический) перевод.
У некоторых полицейских чинов бывают особые лица: выражение их представляет странную смесь низости и сознания власти. У Жавера было именно такое лицо, но низость в нем отсутствовала.

Новодел.
Некоторые полицейские агенты отличаются специфическим лицом, имеющим печать одновременно подобострастия и какой-то самоуверенности. Лицо Жавера принадлежало к той же категории, за исключением заискивающего выражения.

Сокращённая версия.
Некоторые полицейские имеют какую-то особенную физиономию, отмеченную одновременно и низменностью, и властностью. Жавер обладал именно такой физиономией.

@темы: кирпич, матчасть, разное

---

[Dasha KO]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Dasha KO]

Дело было ещё летом и даже думалось на ФБ предложить, но потом я решила не совать нос не в своё дело и забила на это. Я ни разу не фикрайтер, но эту историю увидела только в таком виде. Хотя кто-то краем глаза всё же успел прочитал фик (это я к тому, что в последнюю версию добавилось немного подробностей).
И тут вроде интерес к этой теме возник, поэтому решила показать фик. Пусть будет. (А вообще, если есть замечания по тексту и вы готовы взяться за правки - то пожалуйста! И по шапке тоже подскожите, если что не так.)

Название: Ум, честь и трезвость французской полиции
Автор: Dasha KO
Бета и гамма: zorro-rita
Категория: Джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Жанр: научная фантастика
Персонажи: Жавер, ихтиостега Мона
Описание: Небольшая история о службе рептилии девонского периода в рядах полиции.
Предупреждение:

как выглядит ихтиостега

media.tumblr.com/694c116e97b1526704ac5f44fe0147...

События, о которых здесь пойдёт речь, произошли в первой половине XIX века в Париже. Это главные уцелевшие факты. Есть такие моменты в истории, о которых не просто хочется забыть - хочется уничтожить всякую информацию о них. С нашим событием так и произошло. Просто пришло время, когда люди удивились сами себе, сочли настоящее вздором или дурным сном и отказались от него. Закопали и забыли.
Воскресим же по памяти все эти удивительные сюжеты, разворачивавшиеся на улицах Парижа. И начнём с одной газетной статьи под заголовком «Загадка на дне Сены». Вот что в ней писалось:
«… такого-то года прохожий Н.Н. обнаружил неведомое существо прямо на набережной Сены. Уведомив полицию, место, где находилось существо, оцепили и стали ждать приезда специалистов (следовало перечисление фамилий). Они прибыли довольно скоро и осмотрели диковину. После совещания был вынесен вердикт: это существо, не что иное, как ихтиостега. Рептилия девонского периода, обитавшая на планете столько-то тысяч лет назад. Судя по всему, всё это время она спала глубоко на дне реки и сейчас пробудилась...»
С первых же строк читателя охватывало недоумение. И как такое возможно - в наше-то время?
Не успела эта первая заметка разлететься по улицам Парижа, как в полицию стали поступать сообщения о новых находках диковинных существ. Ихтиостег обнаруживали в разных местах вдоль Сены. Учёные принялись выяснять, где же находится логово и сколько особей сумело выжить после спячки. На тщательной экспертизе настаивали горожане, особенно из высших слоёв общества. Люди боялись, что рептилии начнут быстро размножаться, станут источником каких-нибудь новых, неизвестных, болезней, эпидемий и т.д. и т.п.
Первых пойманных ихтиостег обследовали в лабораториях. К слову сказать, ни одно из существ не проявило сопротивления, и это сразу удивило учёных. Дальнейшие исследования показали, что рептилии обладают довольно развитой нервной системой. «Они умнее собак и дельфинов», - цитировало одно из изданий высказывание известного специалиста. Но самым главным заявлением, успокоившим горожан, было официальное заявление префектуры, что ихтиостеги не опасны, не агрессивны и не несут никаких заразных болезней. Что касалось размножения ихтиостег, то оно не носило угрожающего характера. Куда больше вреда исходило от крыс да от бездомных собак.
Итак, новые обитатели города не представляли никакой угрозы для общества. Это было доказано «с научной точки зрения». И все как будто успокоились... Но все ли? Слишком уж многое зависело от личного отношения каждого человека. Да и существо было, откровенно говоря, довольно мерзкого вида. Есть же люди, которые боятся жаб и ящериц. Появились и те, кто боялся ихтиостег. Недовольных горожан было не так много, поэтому никаких жёстких мер против ихтиостег не применили. Но некоторые общественные места всё же стали ограждать от рептилий, дабы они не попадались на глаза важным особам и не портили им настроение.
Прошло месяца два после появления «парижской диковины», и статистика показала, что граждане, в целом, свыклись с этой самой диковиной. Происшествий, связанных с ихтиостегами почти не происходило, разве что по вине самих людей. Рептилии мирно жили в Сене и на её берегах. Они выползали на набережные погреться в лучах солнца. Кто-то даже находил это милым зрелищем, кто-то отвратительным, ну а большинство просто не обращало на них внимания. Немногие задумывались об умственных способностях существ. Почему они, положим, не ходили по проезжей мостовой? Или не пытались красть куски мяса из лавочек? Не от того ли, что они понимали, что там и там их подстерегает опасность? Значило ли это, что ихтиостеги были далеко не глупыми рептилиями?
Префект полиции Жиске задался этим вопросом. Он прочитал все научные статьи об ихтиостегах. Однажды, совершенно случайно, он заметил, как обычный мальчишка, парижский гамен, играет с ихтиостегой, и стал наблюдать за ними. Можно было вообразить, что ребёнок играет с собакой. Ихтиостега выполняла различные команды и моментально разучивала новые. И пусть строение тела не позволяло существу выглядеть грациозно и изворотливо, по крайне мере на суше, но очевидно было одно – ихтиостега понимала человека.
В этот же день Жиске собрал небольшой совет, пригласил учёных и других уполномоченных лиц. На повестке собрания звучал вопрос: «Возможно ли использовать ихтиостег в работе полиции?».
Совещание затянулось на целый день. Было принято решение организовать экспериментальные группы, состоящие из полицейского и ихтиостеги. Рептилию предполагалось выдрессировать, исходя из нужд полиции. Как стало известно на совете, существа обладали прекрасным обонянием. Специалисты также уверили присутствующих в том, что рептилии неплохо бегают (мало кто видел бег ихтиостеги – быстрый, но довольно неуклюжий), и их вполне можно использовать в преследовании и задержании преступников - вместо собак.
Ихтиостеги обладали ещё одной довольно интересной особенностью – они не выносили запаха алкогольных напитков. Даже самое простое вино с малым градусом вызывало у них недовольную реакцию. Ихтиостега могла даже разбить бутыль с таким напитком. Собранию и Жиске понравилась эта особенность, хотя все понимали, что на деле это вряд ли сыграло бы какую-то роль. Кто-то даже пошутил: «Ихтиостега – ум, честь и трезвость французской полиции!».
Полицейским предстояло добровольно принять участие в эксперименте. Специального приказа издавать не стали. Ведь, как мы помним, не все люди воспринимали ихтиостег адекватно, и кто знает, как бы отреагировало общество, появись такая информация в официальных источниках.
Курс подготовки занял месяц. Этого оказалось достаточным, чтобы полицейский и ихтиостега привыкли друг к другу. Планировалось собрать группу из 20 человек, но по истечении обучения 10 человек отказалось дальше участвовать в эксперименте, видимо, не поладив со своим питомцем.
Одним из добровольцев был инспектор Жавер - полицейский, отличающийся чрезмерной преданностью своему делу. Преступники его боялись, на службе его уважали, однако друзьями он так и не обзавёлся. Впрочем, работа была для него всем, а прочее он считал ерундой. Он успешно прошёл курс с приставленной к нему ихтиостегой. Почему же Жавер вызвался участвовать в столь необычном эксперименте?
Само появление древней ожившей диковины в центре Парижа не сильно впечатлило Жавера. А когда к ихтиостегам все уже привыкли, Жавер, проходя мимо одной из них, только и говорил, ухмыляясь: «Что за уродство!» или «Что за неприятная тварь». Но кто бы мог подумать, что в глубине души он симпатизировал странным существам за то самое уродство, вызывавшее у большинства людей отвращение. Однако он мог поклясться, что если бы одна из этих «ящериц» совершила покушение на мирного горожанина или по её вине случилась бы какая-нибудь беда, он бы первым стал добиваться искоренения этой причуды из города. Но рептилии вели себя примерно. И более того, как инспектор узнал прямиком от Жиске, – могут даже оказать помощь полиции.
Решив посмотреть, что из этого получится, Жавер вступил в ряды добровольцев. Досадовал он только из-за того, что потеряет целый месяц, играясь, как он говорил, с этой ящерицей. Он полагал, что рептилию можно обучить и в более короткие сроки. Тем не менее, время пролетело быстро, и инспектор вышел на работу с новым помощником – ихтиостегой.
Перед началом обучения, которое проводили учёные, каждому полицейскому нужно было придумать кличку своему новому питомцу. Надо сказать, что все отобранные ихтиостеги были особями женского пола. Учёные объясняли этот выбор рядом биологических преимуществ самок от самцов. Первые, как оказалось, были чуть крупнее, чуть умнее и имели более развитую челюсть с острыми зубами. Жиске подумал, что «такая челюсть может пригодиться полиции, если научить её правильно кусать».
Жавер долго ломал голову по поводу клички и ничего кроме «Мона» придумать не смог. Была у него идея, чтобы кличка ассоциировалась со словами «правосудие», «право», но ничего не получалось. Поэтому он остановился на первом же имени, возникшем в его мыслях. Похоже, инспектор подумал о произведениях искусства, и первым, что ему представилось, была картина Да Винчи. Так ихтиостега стала называться Моной и быстро привыкла к этой кличке.
Как различались между собой эти родственники динозавров? Оказалось - сравнительно просто. Каждая особь обладала своим узором пятен на спине. Жавер запомнил свою ихтиостегу и не стал трудиться запоминать остальных. Но со временем, чему он и сам удивлялся, он начал различать всех питомцев своих коллег.
Что касается места для ночлега ихтиостег, то учёные предложили несколько вариантов. Один из них был «естественным», где полицейский по окончанию дежурства сам отводил своего помощника к Сене. Второй был «домашним», где каждому участнику эксперимента предлагалось забрать рептилию с собой. Для ночлега в доме были свои требования: наличие ёмкости, вмещающей ихтиостегу полностью, и чистая вода, которую нужно было менять каждый день, так как рептилии было жизненно необходимо хотя бы раз в день окунаться. Также рекомендовались простые прогулки на Сену и множество других мелких пунктов. Все эти меры, к сожалению, имели больше рекомендательный, чем обязательный характер.
Прочитав все эти требования, Жавер решил оставлять Мону на ночь в Сене.
И вот наступил первый день совместной службы человека и рептилии. Жавер проснулся пораньше (чтобы дойти до реки, предстояло сделать лишний крюк), быстро собрался и вышел. Возле самой набережной, места, где инспектор оставил ихтиостегу, стояли и прогуливались люди. У Жавера мелькнула мысль, насколько глупо может выглядеть со стороны такая сцена: человек подходит к перилам набережной, подзывает к себе ихтиостегу, и они уходят вместе. Но делать было уже нечего. Он сошёл по каменной лестнице к самой воде.
- Мона! - выкрикнул Жавер в направлении реки. Он не сколько увидел, столько почувствовал, как прохожие с удивлением на него обернулись. Несколько смутившись, инспектор подумал, что если эта тварь сейчас не появится, он уйдёт один. Однако, мгновение спустя, прямо перед ним из воды выскочила ихтиостега. Она выпрыгнула вертикально, крутясь вокруг своей оси и поблескивая в лучах восходящего солнца. Так она приветствовала своего хозяина. С грациозностью дельфина она так же вертикально опустилась обратно в воду и проворно выбралась на каменную площадку, где стоял Жавер. Кто-то из прохожих даже поаплодировал. Но инспектора это фееричное приветствие не тронуло, даже немного разозлило. Ихтиостега подошла прямо к его ногам и издала звуки, напоминающие кваканье лягушки. Теперь она приветствовала его голосом. Жавер быстро повернулся и зашагал вверх по лестнице, махнув ихтиостеге следовать за ним. Рептилия послушно зашлёпала за хозяином.
В этот день работы выпало много. Самым сложным оказалось задержание преступника, оказавшего сопротивление. Это был кабатчик, задолжавший кредиторам огромные суммы и скрывающийся в Париже. Отчаяние дарит людям разные умения. Так и этот щуплый мужчина мерзкого вида на деле оказался довольно прытким и сильным. Он сумел с лёгкостью выскользнуть из рук целой группы полицейских и убежать. Жавер подоспел к опешившим полисменам в тот момент, когда преступник уже заворачивал за угол в глубине улицы.
Инспектор бросился в погоню. Но, пробежав немного, остановился и оглянулся. За ним неуклюже шлёпала по брусчатке Мона. Её скорости не хватало, чтобы они бежали вместе. Дождавшись, пока рептилия поравняется с ним, Жавер презрительно посмотрел на неё и побежал дальше, набирая скорость. Ихтиостега осталась далеко позади. В такой погоне действовать нужно без промедления, и инспектор решил, что с ящерицей он только потеряет время и добычу.
Повернув за угол, Жавер увидел целый лабиринт улочек, в каждой из которых было легко скрыться. Инспектор досадовал – в одиночку не проверить каждый закоулок, полицейские далеко, ихтиостега тоже. И он ринулся прямиком по улице, заглядывая мимоходом в переулки и стараясь зацепить взглядом хоть что-то подозрительное. Так он пробежал до конца и остановился. Улица выходила на оживлённую дорогу. Беглец не смог бы оказаться незамеченным здесь, значит, он свернул в один из тёмных переулков по пути. Выругавшись, Жавер резко обернулся. Где-то в середине этой улицы была ихтиостега и нервно топталась на месте. Поняв, что инспектор, наконец, видит её, она шмыгнула в переулок, уходящий влево. Мона взяла след. Жавер поспешил к ней.
Оказавшись на нужной улочке, инспектор окликнул ихтиостегу. В ответ он услышал звук, напоминающий кваканье, который тут же сменился грохотом падающих жестяных вёдер. Жавер подбежал к источнику шума, и его глазам предстала следующая картина: в окне первого этажа висел беглец, а в его правую ногу мёртвой хваткой вцепилась ихтиостега и извивалась, размахивая хвостом. Рука, которой преступник держался за что-то в помещении, соскользнула, и он вывалился наружу. Жавер медленно подошёл к нему и ухмыльнулся.
Схватка «динозавра» и человека ошеломила инспектора, но он не подал виду. Это было странное зрелище, даже жуткое. Впрочем, он подумал, что так и должно быть. Такое непривычно видеть, вот и всё. Когда преступник поднял глаза и увидел Жавера, то тут же поник. Кажется, его перестала волновать даже громадная ящерица, не выпускающая из пасти его ногу. Как ни была отвратительна и страшна ихтиостега, Жавер был ужаснее. Одним своим видом, лицом, кулаками он вселил в несчастного покорность судьбе.
Больше ничего примечательного в этот день не случилось. Преступника увели в участок, где ему перевязали ногу. Сильного повреждения не было, рептилия не переломила кость, но врач заметил, что «вполне могла». Инспектор отвёл ихтиостегу к Сене и вернулся домой.
Прошло три дня напряжённой работы. На четвёртый день Жавер оставил Мону на берегу Сены, так как она неважно выглядела. Рептилии оказалось тяжелее переносить каждодневный труд, чем человеку, ей нужна была передышка. Зато на следующее утро она выглядела абсолютно здоровой, и человек с рептилией снова взялись за работу вместе. К вечеру инспектор отвёл её на прежнее место. Посмотрев, как ихтиостега неуклюже плюхается в воду и уходит в глубину, Жавер развернулся и не спеша дошёл до дома. Над Парижем сгущались сумерки.
Наступила полночь, но Жавер ещё не ложился. Он поел, попытался почитать, а потом просто вытянулся в кровати. Пролежав так около получаса, он встал, оделся и вышел из дому. Он направился к Сене.
Ночь была звёздной. На улице не души. Жавер подошёл к перилам и осмотрел поверхность воды. Река текла в своём привычном ритме, отражая огоньки противоположного берега. Кое-где на поверхности Сены появлялись ихтиостеги. У них было время охоты. Жавер простоял так с полчаса, наблюдая. Газовый фонарь освещал площадку у самой воды. Инспектор спустился туда. Подойдя к самому краю, он невольно бросил взгляд на тень, отбрасываемую стеной от фонаря. В тени кто-то или что-то было. Жавер стал вглядываться – то сидела ихтиостега. До него донёсся хруст и чавканье. Рептилия ужинала.
 Мона? Это ты здесь? – резко спросил Жавер.
На его слова ихтиостега оторвалась от своей трапезы и подняла голову. Из тёмного угла сверкнули два зловещих глаза. Инспектор развернулся к ней всем корпусом – на секунду ему показалось, что эта тварь собирается атаковать. Животные могут быть агрессивны, защищая свою добычу, подумал Жавер. Но ихтиостега вернулась к своему прерванному занятию, не обращая более внимания на человека. Человек же постоял ещё с минуту, наблюдая за ней, а потом резко повернулся и зашагал к каменной лестнице. Жавер успел различить в темноте узор из пятнышек на теле рептилии – это была не Мона, поэтому больше оставаться здесь ему не хотелось.
Поднимаясь, инспектор услышал, что на площадку карабкается ещё одна ихтиостега. Теперь он увидел своего питомца. В зубах Мона держала большую рыбину. Очутившись на суши и увидев своего хозяина, рептилия подбежала к нему. Мона положила к ногам Жавера свою добычу, так, что рыба шлёпнула хвостом о его ногу и слизь испачкала правый сапог. Инспектор недоуменно посмотрел вниз:
 Ешь сама, мне не надо, - и отодвинул рыбину от себя.
Ихтиостега что-то сказала в ответ на своём языке и снова схватила рыбу. Оттащив добычу в сторонку, она принялась есть, отрывая и заглатывая куски мяса. Неприятное зрелище. Даже за собаками смотреть привычнее.
Жавер вернулся к себе.
Зачем он вообще ходил ночью на Сену? Неужели для того, чтобы проведать ихтиостегу? Наверное, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Следующий день, в целом, оказался скучным. Стоял август, но дождь моросил словно сентябрьский. В такие дни, казалось, даже преступникам было лень что-либо делать. Жавер сидел в полицейском участке и копался в документах, Мона лежала перед его столом. Начинало вечереть, как вдруг в кабинет вошёл полицейский и стал оживлённо говорить с инспектором. Минуту спустя все покинули кабинет. В северной части Парижа намечалась западня для одной банды.
Прибыв на место, Жавер и Мона заняли удобную позицию. Все действия бандитов были видны как на ладони. Утром они ограбили какой-то склад, а сейчас пытались сбыть продукцию. Они выносили из погреба старого дома - очевидно, их пристанища - тяжёлые ящики, ставили это всё рядом с телегой, запряженной двумя лошадьми, и снова ныряли в дом. Партия, по-видимому, была большой и бандиты уже измучились сновать туда-сюда. А полиция ждала, пока вся работа будет сделана.
Прошло около часа. Бандиты всё ещё сновали из погреба на улицу и обратно. Вдруг их движения изменились. Они стали бросать быстрые взгляды по сторонам. Кто-то из них не то заметил, не то просто предположил, что их, возможно, стерегут фараоны. Жавер насторожился. Но вот носильщики вернулись к прежнему темпу работы, как и часом раньше, и перестали озираться. Казалось, будто они успокоились после ложной тревоги. Бандитов было человек пять. Трое - в доме, в погребе и на лестнице, двое – на улице. Те, что были на улице, сновали от порога к телеге. В доли секунды они скрылись в доме. Могло показаться, что они замешкались, но опытные агенты сразу учуяли попытку побега.
Тихая улочка наполнилась движением. Полицейские ринулись в дом. Там уже никого не было. В погребе - тоже никого. Инспектор Жавер с ихтиостегой растолкали недоумевающих полицейских и спустились в погреб. Ихтиостега вырвалась вперёд и указала на каменную стену. Стало понятно, что там – замаскированная дверь. Жавер вышиб её ногой. Он, ихтиостега и ещё пара агентов оказались в тоннеле. Это не была канализация, во всяком случае здесь не воняло. Может быть, тут когда то было нечто подобное, но новая система стоков вытеснила старую, оставив кое-где сухие лабиринты. Полицейские пробежали до первого поворота. За ним открывалось несколько путей. Двое агентов кинулись направо, кто-то вперёд, но Жавер сразу окликнул их и показал на ихтиостегу.
- Она взяла след, нужно идти за ней.
- Вы уверены? Можно ли положиться на эту зверюгу?
- Я ручаюсь.
И они последовали за рептилией. Через пару шагов Жавер вспомнил, что ихтиостега недостаточно быстро бегает. Ловким движением прямо на ходу инспектор подхватил ящера правой рукой и продолжил движение вперёд. Мона не возражала, так как бежать самой ей было тяжело. Её когтистые передние лапы и перепончатые задние продолжали рефлекторно шевелиться, словно отталкиваясь от воздуха. Это создавало некоторое неудобство нёсшему её человеку (и казалось смешным со стороны), но инспектор быстро приноровился.
Мона издавала разные неприятные звуки, когда нужно было повернуть в тот или иной тоннель. Так она указывала правильный путь. Полицейские стали различать вдалеке бегущих людей. Бандиты так вымотались за весь день, что силы их уже были на исходе. Заметив за спиной вооружённых людей, они остановились, кто-то повалился наземь, кто-то прижался к стене от усталости. Банду окружили и связали.
Пятерых задержанных вывели на улицу. Последним вышел Жавер с Моной. Он всё ещё держал её правой рукой, словно какую-то вещь. Ихтиостега расслабилась и, воспользовавшись тем, что хозяин забыл её поставить на землю, отдыхала весь обратный путь. Вокруг ходили солдаты и полицейские, они уже досматривали контрабанду, что-то опечатывалии составляли опись. Несколько человек подошли к ихтиостеге и погладили её по голове. Тут Жавер понял, что всё это время держит рептилию одной рукой, а весит она 20 килограммов. Он не заметил тяжести, хотя рука уже затекла (и потом целый день болела). Поставив Мону обратно на землю он, не то сделав вид, не то по-настоящему, погладил её по голове.
В этот вечер Жавер был очень доволен. Предстояло отвести ихтиостегу к Сене на ночь, но тут инспектору пришла в голову мысль оставить её у себя. Заодно он бы посмотрел, как она ведёт себя в помещении и как много ли с ней хлопот.
Он сам принёс воды для большого таза, взятого из каморки привратника, и перелил её. Ихтиостега подошла к лохани и осмотрела её. Залезать туда она никак не решалась.
- Ну, что не так?
Мона прошла на середину комнаты и легла, вытаращив глаза на инспектора. Жавер тоже внимательно смотрел на неё, пытаясь понять, что ей надо. Потом он вымолвил «А!» и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, инспектор очутился на улице. Оглядевшись, он заприметил гамена и подозвал его к себе. Опустил руку в карман, вынул 1 франк и сказал:
- Принеси мне сюда лягушек… - он запнулся, так его удивили собственные слова, - штук шесть, наверное.
- Это, должно быть, для вашей ихтиостеги, сударь?
- Да… Или, может быть рыбу?
 Нет, лучше лягушек! Они для них как деликатес! – мальчишка взял монету и умчался.
Поворачивая за угол, он поднял с земли дырявый чугунок.
В этом же чугунке гамен и принёс лягушек. Дети, видимо, уже давно промышляли отловом лягушек для ихтиостег. Протягивая тару, набитую неприятными тварями мальчишка произнёс:
- Приятного аппетита, сударь! – и убежал.
Жавер принёс этот «деликатес» Моне, и та сразу же принялась за трапезу. Человек же дождался момента, когда рептилия доест, прежде чем садиться за стол самому. Чавканье было неприятным.
К 11-ти вечера Мона соизволила опробовать ванну, приготовленную для неё. Сначала она опёрлась передними лапами на край лохани и осмотрела её. Ёмкость была удлинённой формы, почти во всю длину ихтиостеги. Мона перевалилась внутрь, выплеснув большое количество воды на пол согласно законам физики. Вода растеклась на полкомнаты и остановилась прямо у ног сидящего за столом Жавера. Он громко и неодобрительно фыркнул. Но ихтиостега уже не слышала – она погрузила голову в воду и затихла.
Пронаблюдав за рептилией какое-то время и убедившись, что той больше ничего не надо, человек улёгся спать. Ихтиостега, в целом, не причиняла больших неудобств. Кроме, конечно, неаккуратного обращения с водой.
Прошло два месяца насыщенной работы. Дела были разные. Засады, погони, аресты. Официальная сводка сообщала о самых интересных из них. Но о рептилиях никогда ничего не писали. Да и мало кого заботила эта несправедливость. В префектуре считали излишним упоминать ихтиостег в газетах, самим полицейским было всё равно, ибо все почести и продвижения по службе всё равно доставались людям. Впрочем, поначалу ихтиостег пытались как-то премировать, но потом это сочли глупостью.
С момента появления древних существ в Париже прошло почти полгода. Рептилии поднялись со дна Сены в апреле и прожили в городе всё лето. Теперь настала осень, и учёные задумались – как рептилии будут зимовать? Снова залягут на дно или как-то приспособятся к климату? А вдруг они просто погибнут?
Иногда даже Жавер задумывался о вопросах зимовки ихтиостег, но не мог найти ответа, поскольку не обладал обширными познаниями о рептилиях девонского периода. «Если потребуется, она сможет перезимовать и в моём доме», - говорил он себе, - «придётся, правда, немного приноровиться и обучить её новым вещам». Инспектор редко оставлял рептилию на ночь, и мысль о том, что так, возможно, придётся прожить всю зиму, его очень тревожила.
Осень была мягкой, но дыхание зимы уже чувствовалось. В конце октября выпало немного снега. Выйдя утром из дому, Жавер задумался, как отреагирует на это природное явление Мона. Но на набережной, где он её встретил, поведение ихтиостеги ни чем не отличалось от обычного. Инспектор успокоился на время, хотя понимал, что больших морозов ещё не было, а снег уже почти растаял. Но ломать голову над этим ему совершенно не хотелось.
День не задался с самого утра. В участке дали неточную информацию по делу о краже, из-за чего пришлось исколесить весь Париж. Позже сорвалась облава на убежище бандитов. Даже с ихтиостегами не удалось взять след. Такое, увы, случалось. Преступники быстро приноровились к методам работы рептилий в полиции – стали использовать дымовые завесы, выбирать непроходимые для ихтиостег пути отступления и придумывали другие хитрости. Наступал уже вечер, когда Жавер и Мона поручили ещё одно задание. Освободились они только к полуночи.
Последнее на день задержание было успешным, и все пережитые тяготы отступили на второй план. Жавер был доволен и взял понюшку табаку. Подходя к улочке, ведущей к набережной, инспектор остановился и посмотрел на ихтиостегу:
- Что, может отвести тебя сегодня к себе? Ты хорошо поработала, а у меня заготовлены сушёные лягушачьи лапки, – это блюдо было особенно любимым у Моны. - Пойдёшь?
Мона поняла, что речь идёт о лакомстве, и одобрительно «проквакала». Они пришли в квартиру Жавера. На пороге инспектор вспомнил, что воды для ванны у него нет, поэтому, прихватив ведро, быстро вышел на улицу. Там он окликнул дворового мальчишку и отдал ему ведро. Даже в такое позднее время можно было рассчитывать на услуги гаменов. Жавер проводил парнишку взглядом. Он знал всех здешних ребят, но этого юнца никогда не встречал, и тщетно пытался припомнить его лицо. Хорошее расположение духа не позволило ему углубиться в подозрения, и, как только гамен снова показался с уже полным ведром, Жавер быстро рассчитался с ним и поднялся к себе.
Мона сидела под столом и хрустела сушёными лягушачьими лапками. Жавер занимался её спальным местом. Перелив воду в лохань, он обернулся к рептилии. Та посмотрела на него. Казалось, что они общаются телепатически - ихтиостега быстро доела свой ужин и подошла к корыту. После того, когда она погрузилась в воду, Жавер вытер полы. Во время этих хлопот он не раз задумывался о том, что если рептилия останется зимовать здесь, придётся каждый день повторять все эти процедуры. Он лёг спать удручённым.
Когда утром комнату озарил солнечный свет, Жавер немного полежал, прислушиваясь к тишине, потом резко встал. День казался замечательным. Чувствуя боевой настрой, инспектор позавтракал, собрался и обнаружил, что в запасе осталось ещё полчаса. Он посмотрел на книги, лежащие стопкой на письменном столе. Читать не хотелось. Но всё же он сел за стол. Окинув его взглядом в надежде найти что-нибудь занимательное, Жавер наткнулся на лист бумаги - свод правил по содержанию ихтиостег. Тут же он вспомнил о Моне. За утренней суетой он даже не обратил на неё внимания. Она так затихла, что он и позабыл, что она в доме. Неужели её нужно будить? Он никогда этого не делал. Обычно рептилия сама выбиралась из корыта, завидев проснувшегося человека. Бывало и такое, что Мона вставала даже раньше и будила его, взбираясь на кровать. Жавер сразу подумал, что тут что-то не так.
- Мона, – вполголоса произнёс инспектор, не поворачивая голову в сторону корыта, - ты там заболела что ли? Отвести тебя на Сену?
Ответа не последовало. «Должно быть, не слышит», - решил Жавер и встал из-за стола. Но подходя к лохани, он всё же почувствовал некое беспокойство. Присев на корточки, Жавер заглянул внутрь.
Трудно описывать эмоции такого человека, который и улыбается-то редко. Жавер нахмурился, рассматривая ихтиостегу. Она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. Более того, цвет её кожи стал заметно бледнее, чем обычно. Инспектор слегка отпрянул назад, как бы пытаясь понять, что же случилось, потом резко опёрся на корыто и снова всмотрелся. Ихтиостега казалась мёртвой.
- Мона, ты чего, тварь, вытворяешь? – он запустил руки в воду, не засучив рукава, и аккуратно вытащил ихтиостегу из лохани. Тельце не было окоченевшим - хороший признак. Жавер попробовал нащупать пульс, в том месте, где находилось сердце у рептилии, но потом понял, что это тщетная попытка. Сердцебиение у ихтиостег очень медленное, плюс кожа, через которую, возможно, и не почувствуешь удара. Но только он собрался убирать руку, как почувствовал удар сердца. Существо было живым!
Инспектор положил рептилию на стол, стащил с кровати покрывало и обернул её. Всё это он делал как-то автоматически. Покрывало, возможно, вообще было лишним. Тем не менее, через минуту инспектор уже был на улице с ихтиостегой на руках. Он взял фиакр и отправился в префектуру полиции.
В префектуре был создан небольшой отдел по работе с ихтиостегами. Имелась и лаборатория, в которой работало несколько учёных, курировавших полицейских ихтиостег. Сюда полицейские приводили рептилий для проверок и советовались со специалистами по разным вопросам.
Жавер, не церемонясь, прошёл вглубь помещения и положил Мону на железный стол. Двое учёных подбежали и стали расспрашивать инспектора. Пока тот рассказывал всё, что знал, о приёме пищи, о замене воды, лаборанты раскутали ихтиостегу и принялись обследовать её. Щупали пульс, раскрывали пасть, переворачивали её на спину. Вызвали ещё одного сотрудника, и теперь трое людей суетились над рептилией.
Жавер отошёл к окну, чтобы не мешаться в этом узком помещении. Руки его были скрещены на груди, взгляд – суров и внимателен. Он следил за движениями копошившихся людей. Простояв с получаса, инспектор направился к выходу. На пороге, не поворачивая головы, он сказал жёстким безучастным тоном:
-Сделайте всё, что возможно. Я зайду вечером, а сейчас мне пора на работу.
И он вышел.
Весь день Жавер провёл на ногах. Инспектор был суровее обычного, но в его движениях чувствовалась рассеяность. Он старался не думать об ихтиостеге, уверяя себя в том, что рептилия – это всего лишь домашний питомец, как любая собака или кошка. А животные всё равно живут меньше людей. Кто знает, сколько было лет этой особи, когда она попала к нему? Из-за склада своего мышления, из-за привычек, инспектору удалось полностью переключиться на работу, являя собой отличный пример блюстителя закона и стража порядка. Но к концу дня пыл его угас, и он снова вспомнил о Моне.
Жавер старался растянуть время: он не хотел идти в лабораторию. Но дел было, как назло, мало. Освободившись, он медленно побрёл в направлении префектуры. Жавер был уверен, что ихтиостега умерла.
Перешагнув порог лаборатории, инспектор остановился. Свет был приглушённым, за окном уже темнело. Стол, на который Жавер положил рептилию, сейчас пустовал. В самом дальнем углу помещения горела лампа, за письменным столом, уставленным пробирками, сидел человек - один из тех учёных, которые были здесь утром. Человек обернулся.
- Добрый вечер, господин инспектор.
- Что с ихтиостегой?– невозмутимо спросил Жавер, хотя медленная и тихая речь лаборанта его взбесила.
- Отравление, господин инспектор, – после этих слов Жавер подошёл к железному столу, чтобы лучше слышать всё, что ему сейчас скажут, – вода была отравлена. Очень сильный яд, даже лошадь убивает.
- Вода! – Перед глазами инспектора пронеслись эпизоды прошлого вечера. Незнакомый мальчишка без сомнения был всему причиной. Вряд ли он сделал это просто так. Тут действовали недоброжелатели, которые у Жавера, безусловно, были. Бандиты боялись его и были способны на такие вот мелкие гадости. Всплеск гнева охватил инспектора, он сжал кулаки и уставился в окно. Учёный сделал шаг назад.
- Они убили её просто так. Потехи ради, - сквозь зубы тихо проговорил Жавер.
- Господин инспектор.
- Что?
- Ваша ихтиостега ещё жива, - Жавер уставился на лаборанта. – Мы не имеем права усыплять её, без вашего согласия. Она умрёт, скорее всего, этой ночью, но вы можете избавить её от страданий прямо сейчас. Вы хозяин, вам решать.
Жавер молчал минут пять. Он стоял перед столом, взгляд его блуждал по стеллажам и пробиркам. Учёный, такой худой и бледный, по сравнению с инспектором, тоже молчал. Ему казалось, что этот полицейский способен его убить. Наконец, инспектор нарушил тишину:
 Вот что. Где она?
Учёный указал на угол лаборатории, отгороженный ширмами.
- Я забираю её.
Отодвинув ширму резким движением, почти опрокинув её, инспектор увидел ихтиостегу. Она была бледнее, чем утром. Жавер осторожно взял её на руки и направился к выходу. Лаборант, не проронив ни слова, быстрым движением оказался у двери и открыл её. Человек с рептилией на руках вышел из здания префектуры полиции.
Жавер шёл к Сене. На набережной, привычном месте, где он встречал своего питомца по утрам и куда отводил по вечерам, было пустынно. Фонарь, который обычно освещал это место, был разбит. Видимо, тут прошёл какой-нибудь гамен, любитель попроказничать. Было темно. Медленно, ощупывая каждую ступень, Жавер спустился к воде. Подойдя к самой кромке, он присел на колени и осмотрелся. Потом он приподнял ихтиостегу и постарался разглядеть её голову. Та приоткрыла глаза. Кажется, она берегла силы весь день, чтобы успеть что-то сказать на прощание. Она даже приоткрыла рот, но никакого звука не последовало. Жавер стал прислушиваться, ему хотелось последний раз услышать эти противные звуки, похожие на кваканье. Но ничего не было. Тогда он произнёс своим привычным суровым официальным голосом:
- Что ж, Мона, твоя служба закончилась. Тебе больше не придётся гоняться за преступниками. Отдыхай.
После этих слов он медленно опустил рептилию в воду. Рукава его плаща промокли насквозь. С минуту он продержал ихтиостегу на руках. Вода колыхала лапки и хвост ящера. Инспектор отпустил её. Рептилия сразу исчезла во мраке пучины, но Жавер всё ещё представлял, как она медленно опускается на дно, как она ложится на илистое основание, поднимая вокруг себя муть.
Человек встал и ощутил холодный ветер. Он посмотрел вверх: небо заволокло тяжёлыми облаками.
- Завтра будет снег.
На следующее утро всё и правда покрылось белым. Теперь с каждым днём становилось всё холоднее и холоднее.
Учёные застыли в ожидании. И тут подтвердилась одна из выдвинутых теорий. Все ихтиостеги начали возвращаться в Сену. Они уходили на дно. В два дня город полностью освободился от рептилий. Природа сама об этом позаботилась. Париж стал прежним.
И Жавер вернулся к прежнему ритму жизни. Со временем он сумел даже найти тех преступников, что отравили Мону. Большого срока они не получили, так как ихтиостеги, как мы помним, не ставились выше уличных собак. Только то, что это была служебная ихтиостега, сыграло свою роль. Зимними вечерами, когда за окошком сыпал пушистый снег, Жавер, сидя дома за письменным столом, тихо бормотал себе под нос: «Всё-таки она могла бы здесь перезимовать». Инспектор скучал. Но внешне не проявлял эмоций. Это не было ему свойственно, и он не мог отступать от своих правил. К концу зимы, которая длилась, по мнению горожан «уж очень долго», Жавер заставил себя забыть ихтиостегу.
Как-то в конце марта, инспектор был в префектуре. Спускаясь по лестнице вниз, он мимоходом заметил двух специалистов из отдела по работе с ихтиостегами. До него донесся их диалог:
- На юго-западе тоже заметили двух.
- Что-то они не так активны в этом году. И мне кажется, что их стало меньше.
- Всякое может быть. Нужно подождать недельку, тогда станет ясно.
Жавер вспомнил о Моне. Но воспоминание было похоже на дурной сон, так как оно заканчивалось бесчеловечным убийством ихтиостеги. Потом ему вспомнились и минуты гордости за свою рептилию. Как их все обступали, после удачного задержания преступников... Как однажды ихтиостега долго не могла избавиться от лоскута одежды, застрявшего между зубами, и ему пришлось вытаскивать его руками. Тогда она инстинктивно цапнула его, чуть не прокусив ладонь... Жавер поднёс к лицу правую руку. На ладони виднелся еле заметный шрам от зубов. Он процедил: «Надо же, всё ещё видно».
Ихтиостеги и правда стали возвращаться. Но их было вдвое меньше. Учёные уверяли, что рептилии погибли зимой. Горожан это устраивало. Полиция же постаралась возобновить сотрудничество с ихтиостегами. Дело шло медленно, половина обученных особей не вернулось этой весной. А те, что вернулись, проявляли мало интереса к работе. Учёные и полицейские не могли понять, с чем это может быть связано. После месяца работы отдел по работе с ихтиостегами был закрыт.
Наступил май, погода была чудесной.
Как-то инспектор Жавер брёл по набережной Сены. Вдруг, сам не понимая, почему, он очутился на том самом условленном месте, где обычно забирал Мону. Он взглянул вниз, на площадку. Там сидела ихтиостега небольших размеров. Машинально Жавер определил по пятнам, что это не Мона. Какие странные мысли приходили ему на ум сейчас!
- Ерунда. Мона умерла тогда от руки человека!- и он спустился вниз.
Сидевшая на каменной площадке ихтиостега лениво повернула голову и посмотрела на инспектора. Потом повернулась и плюхнулась в воду.
- Что ей не понравилось-то? – вполголоса пробормотал Жавер. Он был совершенно не против делить площадку с рептилией.
Человек наблюдал, как ихтиостега, доплыв до середины реки, скрылась в воде. Он огляделся. Больше ихтиостег видно не было. Иинспектор вздохнул:
-Они, видать и впрямь повымирали...
Неожиданно в метре от него прямо из воды выпрыгнула ихтиостега. Она вертикально прокрутилась вокруг своей оси и опустилась обратно. Те самые пятна... Это была Мона! Опешив, Жавер шагнул назад. Он не мог поверить своим глазам. Мона снова вынырнула, но уже ближе к площадке. Жавер подался вперёд и, подхватив её, вытащил к себе. Он не отпускал её.
- Мона, это действительно ты?!! – в ответ он услышал привычное кваканье, такой забытый и приятный звук. – Ну и ну! Ты потяжелела! Смотри-ка, как выросла!
Ихтиостега принялась вертеться, и Жавер поставил её на площадку. Она продолжала радоваться, издавая разные отвратительные звуки. Инспектор опустился на колено и протянул к ней руку. Подобно ласковой кошке, ихтиостега приподняла голову, чтобы дотронуться и потереться о его ладонь.
- Как же ты выжила, тварь? Оклемалась? Наверное, как же ещё... Ну и выросла ты!
Мона действительно подросла. Теперь она достигала размеров самой крупной особи, какую только встречали в Париже. Вдруг она развернулась и, прежде чем инспектор успел что-то понять, бросилась в воду. Жавер недоумённо уставился в реку.
- Ты чего? Куда? Не нужна мне твоя рыба!
Мона снова показалась из воды справа от площадки и проворно взобралась на неё. Жавер снова протянул было ей руку, развернувшись уже в другую сторону, но увидел, что ихтиостега, издавая странные звуки, смотрит в воду. Тогда он тоже посмотрел в ту сторону. У самого края что-то копошилось. Что-то, похожее на ящериц. Жавер нагнулся, чтобы разглядеть. Это были маленькие ихтиостеги.
Жаверу не доводилось видеть детёнышей ихтиостег, поэтому это зрелище его особенно удивило. Он повернулся к Моне:
- Что, чёрт возьми, это такое? Это твоё?
Тут человек понял, что ихтиостега всё это время зовёт своих детёнышей, чтобы те выбрались на площадку, но им это не удаётся из-за малых размеров и веса. Поэтому они копошились там у края. Тогда Жавер нагнулся и протянул вниз руку, подхватив одну из маленьких ихтиостег под брюхо. Двое других быстро взобрались по рукаву. Оставался четвёртый, который не хотел взбираться. Инспектор протянул другую руку. И детёныш со всего маху вцепился в протянутую ладонь. Жавер не произнёс ни звука, но лицо его исказилось от боли. Таким образом, он вытащил рептилию к остальным. Ихтиостега отцепилась. Подбежала Мона, как бы прося прощения за своего детёныша.
- Ну и детки у тебя! – спокойно произнёс Жавер. Тут он почувствовал, как по нему стали карабкаться и всюду лазить малыши-ихтиостеги. - А ну слезайте с меня, ящерицы!
Пока человек так сидел, на площадку выбралась ещё одна большая ихтиостега, та самая, которую он встретил, как только пришёл сюда сегодня. Она прошлась мимо и улеглась чуть вдалеке, лениво повернув голову и уставившись на Жавера.
- Твой муженёк, видно? – в ответ Мона снова начала ласкаться.
Они сидели на набережной уже около часа. Детёныши ихтиостеги сновали по площадке - они, в отличие от взрослых особей, были весьма проворны. Периодически они взбирались на Жавера и спрыгивали с него, лишь только он начинал ругаться. Вся его верхняя одежда намокла. Инспектор терпел, но это начинало ему надоедать. Он встал. Мона стояла рядом и что-то говорила на своём языке. Жаверу пришлось перебить её:
- Я рад, что ты жива и что у тебя всё хорошо. Но мне надо идти. Я зайду завтра, если будет время. Теперь полицейских ихтиостег упразднили, так что тебе работать не надо. Понимаешь?
Ихтиостега внимательно слушала, но не понимала. Жавер погладил её ещё раз и поднялся наверх. Мона за ним не последовала.
 Вот и молодец – произнёс инспектор, обернувшись.
Ихтиостега смотрела на него. Что-то было странное в её взгляде. Жавер напялил шляпу, отряхнулся от капелек воды и ушёл.
Эта их встреча была последней. Вечером следующего дня Жавер пришёл на то же место, и, прождав около часа, ушёл. «Должно быть, какие-нибудь семейные дела» - подумал он. Но ихтиостег не было и на следующий день, и всю неделю.
Прошёл месяц. Загадочные ящерицы исчезли. Все ихтиостеги Парижа пропали. Учёные не переставали ломать голову над причинами такого поведения. Организовали поисковые группы, спустили водолазов на дно реки. Никаких следов, никаких признаков. Ни трупов, ни скелетов. Выходит, даже зимой никто не погиб?
Они ушли. Но куда? Зачем? Почему? Никто не мог дать ответов. Долго ещё в газетах писали об этом происшествии. Но постепенно всё забылось...
Ихтиостеги исчезли так же таинственно, как и появились. Париж вернулся к полноценной жизни и больше никогда не вспоминал обо всём этом «доисторическом недоразумении».
Но все ли люди забыли об этом? Да. Так гласит история. И нет. Так гласит истина.

иллюстрации некоторых моментов (кроме верхних рисунков)

@темы: рисунки, фики

---

Москва, сходка

[barricade station]

Всем привет,

Завтра, в субботу, в 14:00 (место еще не выбрано, упс) - небольшая встреча фандома. Вальверщики и баррикадники приглашаются.
А заодно в этом посте можно определиться с местом.

Телефон: [phone]семь. Есть небольшая вероятность, что он поменяется. Проверяйте
До ночи доступна в whatsapp по номеру [phone]четыре

Вопрос: Итак:

1. Хочу		4	(20%)
2. Не уверен		2	(10%)
3. Не могу / не хочу		14	(70%)
Всего:		20

---

Ищу картинки! Всё ещё...

[Red_Sonja]

Окей, я поняла, что кэпсов с Жеаном и Монпарнасом мне не дадут. Ну а арты хорошие с ними есть у кого-нибудь? Повторюсь: можно по отдельности, можно где вместе и слэш))) Заранее спасибо всем чутким и нежадным людям, которые откликнутся)))

@темы: рисунки, разное

---

Авторское чтение

[Jack Hyde]

Название: Авторское чтение
Фэндом: Les Miserables ("Отверженные").
Жанр: юмор, дарк
Персонажи: Гюго, герои "Отверженных" и других романов Гюго, читатели
Рейтинг: PG-13
Саммари: "Отверженные" с комментариями Гюго. Читает и придумывает на ходу автор. Слушают и смотрят читатели. На большом экране позади автора в режиме реального времени страдают герои романа.
Предупреждение: выкладываю именно в таком виде. Если когда-нибудь руки дойдут, заполню пробелы.

Глава первая, в которой читатели впервые узнают масштаб трагедии

Глава первая, в которой читатели впервые узнают масштаб трагедии

В аудиторию входит Виктор Гюго, насвистывая песенку герцога. Читатели перестают шушукаться и с обожанием смотрят на творца. Творец, вдоволь накупавшись в лучах славы, откашливается и начинает речь.
Гюго (потупив взор): Полагаю, будет нелишним объяснить любезным читателям, кем является скромный автор, стоящий перед вами, и смиренно испрашивающий лишь одного мгновения внимания столь почтенной публики.
Читатели (смущённо): Ну конечно, мы Вас слушаем, мессир.
Гюго (оживляясь и извлекая из кармана небольшую записную книжку): Тогда, пользуясь случаем, я вам ещё расскажу о своих воззрениях, революции, нигилистах, Ватерлоо, монархах Франции, географии Парижа, языке арго, парижской канализации...
Читатели: Но позвольте, как же это может поместиться в такой маленькой книжке?
Гюго (недоуменно): Книжке? А-а, вы про ту, что у меня в руках? Так это же основной сюжет.
Читатели (начиная подозревать неладное): А отступления?
Гюго (громко, в сторону двери) Иди сюда, заключённый 24601!
Появляется Вальжан (в одежде арестанта), который на манер бурлака пытается втащить в аудиторию телегу. Каждый шаг ему даётся с огромным трудом.
Вальжан: Я бывший каторжник.
Голос из коридора: Каторжники бывшими не бывают.
Гюго (задумчиво): Может, стоит назвать все лирические отступления лирическими отвержениями?
Читатели (с сочувствием глядя на каторжника): Мессир хватит разглагольствовать, неужели Вам человека не жалко?
Гюго (расхаживая перед Вальжаном): Да разве это человек? Вы посмотрите только на него! Он же тупой, агрессивный, и вообще животное. Он же вообще добрых слов не понимает. (Вальжану) А ну шевелись, скотина непросветлённая.
Вальжан продолжает тянуть верёвку.
Голос из коридора: В этом, пожалуй, есть некоторый неканон...
Телега резко вкатывается в аудиторию, как будто кто-то её подтолкнул.
Гюго: Наконец-то! А я уже боялся, что придётся ограничиться одним лишь сюжетом. Кто вообще может читать книги без отступлений?
Вальжан смотрит в пол и тяжело дышит. Гюго с размаху лепит ему на лоб микрофон.
Вальжан: Я бывший каторжник.
Гюго: Иди и скажи остальным, чтобы готовились.
Вальжан мрачно косится на создателя и уходит.
Гюго (вслед): Иди-иди, скотина. И передай Квазимодо, чтоб эта образина проектор включила. Понапишут, блин, кретинов. Я к ним по-доброму, а они…
Читатели: Мессир, а чем нагружена эта огромная телега?
Гюго (радостно): Так лирическими отступлениями же!
В аудитории повисает тишина.

Глава вторая, в которой даётся много обещаний

Глава вторая, в которой даётся много обещаний

Гюго: Кхм, пока наш идиот-техник готовит оборудование, можете задавать вопросы.
Две читательницы подсаживаются поближе. Читательница 1 – юная и пылкая особа, пропускающая целые главы про архитектуру, и сочувствующая технику. Читательница 2 – на пару лет старше своей подружки, пропускающая главы про архитектуру, и ненавидящая молодых цыганок, потому что «а вот она бы на месте Эсмеральды…»
Читательница 1: Мэтр, а там будет про любовь?
Читательница 2: Дура, его надо называть мессиром. Так там будет про любовь, мэтр?
Гюго: Ну конечно будет, куда же без любви. Разделённая, неразделенная, помноженная, - всякая любовь. (заговорчески)А чтобы сильная половина не слишком страдала из-за розовых соплей, я туда ещё кучу экшна добавил.
Зрители: Да Вы просто гений!
Гюго: Ориентация на потребителя, что уж там.
Читательница 2: А про священников?
Гюго: И про священников будет, и даже про целый монастырь.
Читательница 1: А про симпатичных молодых людей?
Гюго: Да там симпатичных молодых людей целые горы! Куда ни глянь – везде лежат красивые юноши!
Читательница 1(с подозрением): Почему лежат?
Гюго: Для красоты.
Читательница 1: А там будут несчастные персонажи, вызывающие бездну сочувствия?
Гюго: Да каждый первый!
Читательница 2: А про цыганок и мрачных аскетов, которых никто не любит, есть что-нибудь?
Гюго: В каждом романе должен быть мрачный аскет, дорогие читательницы.
Читательница 2: Ура, там будет Фролло!
Фролло (высовывая плешивую голову из операторской ): Мириэль, священника из «Отверженных» зовут Мириэль, ду нот форгет зис нейм, девушка! Вот уж спасибо, сэр Седрик, удружили…
Читательница 2 (расстроенно): А почему у него лысина, да и голос не как у Даниэля Лавуа?
Клод набирает воздуха в лёгкие, чтобы ответить, но тут в аудитории гаснет свет, и начинает жужжать проектор.

Глава третья, в которой происходит просветление

Глава третья, в которой происходит просветление

Гюго вытаскивает из телеги толстый фолиант, озаглавленный «Жития святого Мириэля».
Гюго: Всё, что я сейчас вам расскажу, дорогие читатели, имеет огромное влияние на сюжет.
В течение следующих нескольких часов читатели узнают о жизни монсеньера Бьенвеню всё, что только можно. Читательница 2 впадает в депрессию. Читательница 1 умиляется. Кое-кто уже успел улизнуть из аудитории, остальные внимательно смотрят на экран позади Гюго, где достаточно приятного вида старичок творит добро направо-налево.
Гюго: …а потом в славный город Динь вошёл страшный и злобный каторжник, тупица, непросветлённое животное. Никто его к себе не пустил переночевать, потому что…
Вальжан (грозно): Я каторжник!
Гюго:… ну вы поняли. Один только епископ не испугался, и предложил кров несчастному.
Мириэль: Я правда это сделал?
Гюго: Конечно, Вы же святой!
Мириэль: А может, мне ему ещё и фамильное серебро поставить?
Гюго: Отличная идея!
Мириэль: Господи, за что?..
Вальжан: Я каторжник! Может, я вообще убийца!
Мириэль: Да-да, а я иногда пытаюсь сварганить философский камень, а по выходным приговариваю к смертной казни таких, как Вы. Идите-ка лучше спать.
Вальжан зло косится на Мириэля, и уходит.
Гюго (назидательно): Видите, дорогие читатели, как важно вежливо говорить с такими непросветлёнными скотами…

***
На экране наступает утро. Зрители с интересом наблюдают, как служанка пытается найти фамильное серебро, и делают ставки.
Служанка: Монсеньер, Вы, случайно, не видели, куда подевалась корзина со столовым серебром?
Мириэль (не оборачиваясь): Нет.
Гюго: Как это «нет»? Ищите лучше. Корзина точно оставалась.
Мириэль (зло): Шам ифи.
Служанка (в ужасе): Монсеньер, как же мы будем есть без серебряных ложек? Мы же умрём с голоду! Оловянными или железными ложками есть невкусно!
Мириэль: Буем ешть палошками.
Мириэль разворачивается к зрителям, и все видят, что у монсеньера фингал под глазом, и не хватает нескольких зубов.
Служанка: О Боже! Что же мы будем теперь делать, монсеньер?
Мириэль: Буем ешть шуп.
Гюго (с живейшим интересом глядя в экран): Что, Вас он тоже ушатал? Надо же, уже второй епископ за эту неделю. И почему этот кретин непросветлённый никак не научится?..
Гюго ловит тяжелый взгляд монсеньера Бьенвеню и замолкает.
Мириэль (сдерживая гнев): А Вы не пробовали его просветлить, мессир Виктор?
Гюго не успевает ответить, потому что в комнату входит немного обескураженный Вальжан. За ним протискивается низенький старичок с доброй улыбкой, напевающий «Бринг хим хоум».
Старичок: А мы с юным Вальжаном всю дорогу пели. Знаешь, братец, а у него неплохо получается.
Вальжан (невпопад): Бри-и-инг, хи-и-имммм, хо-о-о-оумммм!
Старичок давится хихиканьем. Вальжан внезапно принимает упор лёжа и начинает отжиматься.
Фролло (снимая парик, и потирая фингал под глазом): В моё время, когда готовились к роли, читали книги и сценарий, а не бежали, сломя голову, в качалку.
Настоящий Мириэль: Подожди-подожди, ты ещё не слышал, как он «Вот хэв ай дан» поёт. Даже я только с третьего раза понял, что там за мелодию он выводит.
Фролло (оживляясь): Ну-ка, маленький, иди к нам.
Вальжан прекращает упражнения и приближается.
Мириэль (улыбаясь и протягивая ему подсвечники): Держи, заслужил. Это тебе за то, что ты украл фамильное серебро, и поставил фингал моему брату.
Вальжан впадает в ступор, начинает плакать и пытается петь «Вот хэв ай дан» с неизвестными словами и на неизвестный мотив. В аудиторию входят Фролло и Мириэль, усаживаются в первый ряд, и начинают хихикать над Вальжаном. Гюго сидит, подперев голову рукой.
Голос из операторской: МЭТР, ПОЧЕМУ У МЕНЯ ЗВУК НЕ ИДЁТ???
Гюго (очнувшись от тяжких раздумий): Фролло, разберись со своим дебильным приёмным сыном.
Фролло удаляется. Вальжан прекращает петь, зрители вытаскивают беруши, Мириэль аплодирует стоя.
Гюго (облегчённо): Наконец-то всё закончилось. А теперь самое время узнать о нравственном преображении личности.
Гюго достаёт из телеги ещё один фолиант. Зрители хватаются за голову. Вальжан падает в обморок, Мириэль посмеивается.

Глава четвёртая, в которой Иван Иванович меняет профессию

Глава четвёртая, в которой Иван Иванович меняет профессию

Гюго: … вот так Жана Вальжана, сына Жана, накрывало всяческими переживаниями несколько десятков страниц. Наконец-то этот неграмотный скот прозрел. А как прозрел, первым делом украл у первого попавшегося мальчика 40 су.
Голос из коридора: Подвела привычка.
Гюго (невозмутимо): Прошло семь лет. Теперь я вам, дорогие читатели, расскажу про мэра славного города Монрейля – Приморского, господина Мадлена. Это был замечательнейший во всех отношениях человек. Скромный, умный, добрый, целомудренный, да еще и экономику в городе поднял. Прямо чудо какое-то, а не человек…

Гюго ещё долго рассказывает про замечательного мэра. Читатели, закалённые главами про монсеньера Бьенвеню, смотрят, как на экране приличного вида господин расхаживает и творит добро направо-налево.

Мириэль: Где-то я это уже видел.
Гюго: Кстати о епископе. Господин Мадлен очень расстроился, когда узнал, что монсеньер Бьенвеню умер.
Читатели: Как это умер? Почему? Он же был практически святой!
Гюго (с досадой): Действительно, как я мог забыть. Это же всё меняет! (делает пометку в книге) Перед смертью епископ Мириэль ослеп.
Сидящий в зале Мириэль закашливается. На экране господин Мадлен задумчиво чешет затылок.
Мадлен: Я вот тут подумал, а мне действительно имеет смысл становиться практически святым?
Гюго достаёт подсвечник и показывает его господину Мадлену. Мэр вздыхает и возвращается к совершению благих дел.
Мириэль: Ну раз я уже умер, можно хоть кино досмотреть?

Гюго кивает и продолжает читать. Из сугубо гуманистических соображений мы сокращаем рассказ о судьбе Фантины и Козетты.
Гюго:… так и запишите: начала содержанкой, кончила – проституткой. Всем строго сопереживать.
Читатели послушно сопереживают Фантине.
Гюго: Я вот тут подумал, семейство Тенардье я уже ввёл в сюжет, но следующая встреча с ними еще не скоро. Мэр приторно-хороший, Фантина – жертва. А кого же мне тогда оскорблять?
Творец задумчиво поглядывает в сторону коридора.
Гюго (довольно улыбаясь): Всем нравился господин Мадлен, кроме одного высокого человека, одетого в серо-стального цвета редингот…

Глава пятая, в которой читатели знакомятся с месье инспектором

Глава пятая, в которой читатели знакомятся с месье инспектором

На экране появляется инспектор Жавер. Гюго берёт указку и подходит ближе.
Гюго: Вы только посмотрите на этот образчик. Лоб низкий, глаза глубоко посаженные, ручищи здоровенные, нос вздёрнутый. Рост под два метра, плечи широченные. А бакенбарды видали? Такого раз увидишь – век не забудешь. Идеальный шпион.
Читатели пытаются как-то усвоить полученную информацию. Жавер невозмутим.
Гюго: У него отец – каторжник, а мать – гадалка. При этом инспектор цыган, да и прочий криминальный элемент, просто ненавидит. Тот ещё сукин сын. Кстати о собаках. Давайте, я вам еще про астурийских крестьян расскажу.
Читатели стоически переносят рассказ. Жавер невозмутим.
Гюго: Мне так нравится эта идея, я теперь постоянно буду сравнивать инспектора с собакой!
Читатели аплодируют, творец раскланивается. Жавер невозмутим.
Гюго (распаляясь): Жавер ненавидел читать книжки, но всё-таки их читал.
Читатели: Зачем читал, если ненавидел?
Гюго: А чтобы повыпендриваться перед окружающими, зачем, по-вашему, книжки читают?
Жавер (пытаясь усвоить): Мне нравится делать то, что мне не нравится.
Гюго: Посмотрите, как ярко на его неподвижном, высеченном из гранита, лице отражаются все чувства.
Жавер честно пытается это изобразить, но терпит фиаско.
Гюго: Добавьте к этому самоотречение, целомудрие, одиночество…
Жавер мрачнеет на глазах. Некоторые читатели начинают сочувствовать.
Читатели: Мессир, а почему Вы опять так особенно выделяете целомудрие?
Гюго (покраснев): Не важно. Вы лучше на Жавера посмотрите. У него всего две радости в жизни – преступников погонять, да табаку понюхать. Вот же сукин сын.
Жавер тоскливо озирается в поисках ближайшего водоёма. Читатели сочувствуют.
Гюго: Отставить сочувствие! Я вам сейчас такое расскажу про него...

Глава восьмая, в которой Иван Иванович опять меняет профессию

Глава восьмая, в которой Иван Иванович опять меняет профессию

Гюго: ...инспектор Жавер осознал свою ошибку и пошёл к мэру, чтобы потребовать своего увольнения.
Читатели: Вот дурак! Ему что, больше всех надо?
Гюго: Просто он очень ответственный и порядочный.
Читатели: А-а, будем знать.
Инспектор Жавер требует своего увольнения и уходит. Господин Мадлен в раздумьях.
Читатели: Наверняка, господин Мадлен думает сейчас о том, что нужно спасти несчастного Шанматье.
Гюго: На самом деле у него два варианта. Вы только послушайте, каким логичным и возвышенным выглядит вариант, где Мадлен остаётся мэром.
Наконец, господин Мадлен принимает всем известное решение, и приезжает в Аррас.
Мадлен (снимая парик): Я – бывший каторжник! Да! Я уже семь лет не говорит никому, что я бывший каторжник! Вы даже представить себе не можете, насколько это прекрасно!
Мадлен радостно прыгает по залу. Судья посылает за врачом.
Вальжан (смутившись): Ладно, пойду я. Вы знаете, где меня искать.

Глава десятая, в которой читатели получают еще больше пищи для размышлений (неоконченная)

Глава десятая, в которой читатели получают еще больше пищи для размышлений (неоконченная)

Гюго: ...а потом на пороге комнаты появился Жавер, наговорил всем гадостей и довёл Фантину до смерти.
Читатели: Какой негодяй!
Гюго: Зато он в этот момент был похож на архангела с пылающим мечом. И вообще, человек свою работу любит.
Читатели: Эмм…хорошо, учтём.

Глава сорок вторая, в которой читатели знакомятся с обещанными прекрасными юношами

Глава сорок вторая, в которой читатели знакомятся с обещанными прекрасными юношами

Гюго долго и путано рассказывает про студентов из революционного кружка. Читатели старательно запоминают. Жавер не менее старательно записывает.
Гюго: … особого внимания заслуживает Анжольрас! Похожий на Антиноя блондин, любящий Родину. Самоотречение, служба идее, суровость…
Читатели: Целомудрие?
Гюго: Да-да, и оно.
Грантер: Чёрт.

Глава пятьдесят первая, в которой много соплей с сахаром

Глава пятьдесят первая, в которой много соплей с сахаром

Гюго: … а кто такую чушь ни разу в жизни не порол, тот тупица и дурной человек.
Вальжан, Жавер и Анжольрас хмуро косятся в сторону Творца

Глава пятьдесят восьмая, в которой везде лежат прекрасные юноши

Глава пятьдесят восьмая, в которой везде лежат прекрасные юноши

Гюго: Помните тех студентов из сорок второй главы?
Читатели: Конечно, помним.
Гюго: Так вот, мне было откровенно лень расписывать их дальнейшие судьбы, поэтому всех студентов убьют в одном предложении. Я просто перечислю через запятую, кого именно, хорошо?
Жавер тихонько ругается и вырывает страницу из блокнота.

Глава шестьдесят седьмая, в которой читатели хвалят инспектора Жавера

Глава шестьдесят седьмая, в которой читатели хвалят инспектора Жавера

Гюго: ... инспектор Жавер, даже перед лицом смерти оставался верен себе и шпионил за революционерами.
Читатели: Какой молодец инспектор Жавер!
Гюго: Наконец-то запомнили.

***
Гюго: …как только Вальжан его отпустил, Жавер пошёл к начальству, отчитался, и тут же отправился на следующее задание.
Читатели: Какой ответственный инспектор Жавер!
Гюго: Правильно!

***
Гюго: ...инспектор Жавер заплатил за фиакр и ушёл.
Читатели: Какой прекрасный человек инспектор Жавер.

***
Гюго: …а потом инспектор Жавер целую главу переживал по этому поводу. А как напереживался, отправился в полицейский участок, и написал письмо префекту, где изложил свои замечания по поводу работы.
Читатели: Инспектор Жавер - наш герой.
Гюго: Да вы что, он же идиот!
Инспектор Жавер в сердцах машет рукой, и прыгает с моста.
Читатели: Как же так? Он же такой ответственный! Мы же его за это и любили.
Гюго: Да вы хоть бы других персонажей поспрашивали - все говорят, что он идиот.
Вальжан: Да, что-то он совсем тронулся умом.
Гюго: Кстати о Вальжане. Перед смертью Вальжан расписал технологию изготовления тех самых бусиков из чёрного стекла, на которых он и сделал своё состояние.
Жавер (со дна): Чёрное стекло?
Вальжан: Чёрное стекло, достал уже.
Читатели: А мы знаем, а мы знаем, что нужно сказать. Вальжан - идиот.
Гюго: Да как вы смеете?! Вальжан - молодец. Очень ответственный и порядочный человек.
Читатели: Т.е. если инспектор пишет замечания, то он идиот, а если Вальжан…
Жавер (со дна): Не пытайтесь это понять.

Глава последняя, в которой подводятся итоги

Глава последняя, в которой подводятся итоги

Гюго:… а Мариус получил Козетту.
Читатели: Что-то это всё напоминает.
Гюго: А что вам не нравится? Мариус – он как Гренгуар. Вреда немного, пользы никакой, в конце получает козу. Ну или Козетту. Кстати, я уже говорил, что Мариус отправил Тенардье в Америку?
Читатели (устало): Мессир, а почему у Вас все хорошие люди умирают, а плохие и непорядочные – получают всяческие блага?
Гюго: Я, между прочим, продвигаю христианскую добродетель.
Читатели: Это каким же образом?
Гюго (нравоучительно): Спасаю всех гадов и всех тварей.

запись создана: 12.11.2013 в 06:13

@темы: мюзикл, юмор, фильмы, фики, фильм-мюзикл 2012

---

[Dasha KO]

Фотосеты с ФБ и другое.


Тулонский каторжник











Тематический натюрморт











Фотосет в "миниатюрном Петербурге"

- Где же звёзды?




















Больше фотографий смотри здесь >>>

Подкрепление господина Жавера.






Фотокомикс














Со сходки

















Тулонский каторжник № 24601


























"После целого дня пути"






























Спасибо за внимание!

ТУМБЛЕР (здесь всегда самые первые апдейты и вообще больше всего)
И ещё - МОЯ СТРАНИЦА ПО ОТВЕРЖЕННЫМ НА САЙТЕ KOMIXSISTERS.RU

@темы: фото

---

[Dasha KO]

Я тут посмотрела в соо и ещё некоторые работы забыла выложить. Это периода август-сентябрь, как-то так.
Кажется я этого точно не выкладывала.




Видео рисования пикчи (ну, суть в том, что без предварительного эскиза)

Кое что по Собору Парижской Богоматери.


Клопен


Жавер в экшене








Что-то типа переписи нарисованных персонажей.




Иллюстрация


"Минутка Бальзака" Отец Горио
Вотрен за обедом что-то втирает.


Блеск и нищета. Модерн!ау.
Вотрен и Растиньяк.


Минутка Жавера и Гавроша








Иллюстрация


Патрон-Мине


Ихтиостежное


ТУМБЛЕР (здесь всегда самые первые апдейты и вообще больше всего)
И ещё - МОЯ СТРАНИЦА ПО ОТВЕРЖЕННЫМ НА САЙТЕ KOMIXSISTERS.RU

@темы: кирпич, графика, юмор, рисунки

---

[Dasha KO]

Мои рисунки с летней Фан Битвы. И другое, скопившееся.
Много, всё подряд, вперемешку. Некоторые - скрыты под кат.



Первая страница из комикса по эпизоду "Лачуга Горбо 50/52". Очень надеюсь, что до НГ доделаю.

картинка с элементом анимации, гиф

"Убитый кирпичём". Гиф.


За партией.

Ещё на тему.


МодернАУ стрип. "На светофоре"

"Байкер Жавер"


Обложка комикса (как-нибудь отдельно выложу)




"Отныне - вот наше знамя"


"После боя"



Зимний Жавер. Ну хотя бы там у него есть снег.


"К свету"


Дорога на Аррас.

видео туториал - www.youtube.com/watch?v=AiAmXc9B--k


"Монпарнас прифрантился" (R)




Ихтиостега у Бриона. Остальное здесь.


"Свежий выпуск Монитера"



Иллюстрации к переводу фанфика.






"Кэб - это я!"


Подсвечники епископа


"Рабочий фабрики" (Фейи)


Кроссовер. "Дядя Витя за работой"


Кроссовер


Просто аниме-Жавер




Что-то много. Фотографии выложу отдельно и комикс тоже, если не забуду. Пока всё.
И да,
ТУМБЛЕР (здесь всегда самые первые апдейты и вообще больше всего)
И ещё - МОЯ СТРАНИЦА ПО ОТВЕРЖЕННЫМ НА САЙТЕ KOMIXSISTERS.RU

@темы: видео, кирпич, графика, юмор, рисунки, иллюстрации из книг, анимация

---

Зима близко!

[Нелли Дин]

@темы: информация, реклама

---

Здравствуйте, я ваша тетя, а куда поставить чемоданы?:)

[MamaKatTe]

«Друг человека, или Инспектор, Который Выжил»

Жанр: джен, гет с элементами юмора
Персонажи: Жавер, Козетта и Мариус Понмерси, Гаврош, Вальжан (посмертно)
Комментарий: сиквел к аниме "Козетта" (2007) . Название говорит само за себя))

Эпизод 1 («На кладбище»)

"Вальжан... Вечно ты ускользал от меня. И в это раз ускользнул. Мне столько нужно
сказать тебе, а ты не можешь услышать!... Или можешь?"
Жавер с печальным вздохом надел цилиндр и двинулся прочь. У могилы стояли Козетта
с супругом и долговязый подросток, в мальчишески нескладной фигуре которого
инспектору почудилось что-то знакомое. Ему не было места среди этих людей.
Собственно, он бы даже не смог объяснить им свое присутствие здесь.

Скорбная группа у надгробия выглядела такой сплоченной, что Жавер с особенной
остротой ощутил свое одиночество. Его кольнула зависть к этим людям, которые
поддерживали друг друга в своей общей утрате, а главное - никто не оспаривал их
право горевать о ней.
"Ну а ты, Вальжан? Ты тоже думаешь, что мне здесь не место? - мысленно обратился
инспектор к тому, чье тело покоилось под простой каменной плитой.- Спасибо. И...
прости меня. Прости, если можешь."
Жавер по натуре был чужд мистицизма, но сама атмосфера старого кладбища
располагала к этому, и он невольно замедлил шаги, словно ожидая какого-то знака
или ответа. Он вздрогнул, услышав за спиной быструю дробь каблуков.
- Инспектор Жавер! Месье инспектор, подождите!
- Мадам? - он остановился и обернулся, глядя на молодую женщину с хорошо знакомым
ей неприступным видом. Точно так же инспектор смотрел в день ареста Тенардье,
когда Козетта сбивчиво от волнения умоляла его разыскать исчезнувшего отца. Внешне
он не выразил сочувствия, но согласился помочь, поэтому Козетту не пугало
непроницаемое выражение его лица. Она доверяла этому суровому человеку.

Козетта, точнее, баронесса Понмерси, выросла красавицей и как две капли воды
походила на мать, которую Жавер отлично помнил - память, на беду, у него была
профессиональная. Но в данный момент молодая женщина не выглядела даже
хорошенькой, не то что красивой. Красные глаза, распухшие губы и нос - слезы не
красят белокожих блондинок.
- Чем могу служить, мадам? - сухо повторил Жавер, в то время как запыхавшаяся от
быстрого бега Козетта пыталась перевести дух. - Какие-то проблемы?
- Да... то есть нет, - поспешно ответила молодая женщина. - Всё в порядке, месье
инспектор. Просто я... мы хотели бы пригласить вас на обед.
- Зачем? - оторопело брякнул инспектор.
- Почтить память папы, - девушка недоуменно вскинула заплаканные глаза. - Ему было
бы приятно.
- Да-да, инспектор, мы не примем отказа, - подхватил подоспевший Мариус. - Наша
семья стольким вам обязана.
- Ничем вы мне не обязаны, - резким тоном возразил Жавер. Юный барон Понмерси не
внушал ему ни малейшей симпатии.
- Да не ломайтесь, чего уж там! - встрял паренек. Как только он заговорил,
инспектор узнал его - Гаврош! Выжил, паршивец! И каким-то образом прибился к
семейству Понмерси. Бывший гамен сильно вытянулся с их последней встречи на
баррикадах, превратился из мальчишки в подростка. Он был хорошо одет и выглядел
опрятным и ухоженным.
- Гаврош! - укоризненно воскликнула Козетта.
"Они все сумасшедшие, - с некоторым испугом подумал Жавер. - Видимо, безумие
Вальжана заразительно." И с огромным изумлением услышал свой собственный голос,
отвечающий:
- Благодарю. Когда?

Эпизод 2 (авт. Лорен Франц, пер. Е.Романенко) «Последние слова»

(месяцем ранее) flashback
Одинокий фиакр катится по пустынной сельской дороге. В живописной долине между двумя зелеными холмами спит небольшая деревушка. Когда фиакр останавливается , из него на обочину выходит высокий худощавый человек с резкими чертами лица, одетый во все черное. Расплатившись с возницей, он незаметно растворяется в сумерках.
Час уже поздний, и почти во всех домах огни погашены. На узких улочках темно и тихо. Завернув за угол, незнакомец останавливается возле единственного дома, в котором все еще горит свет. Сквозь стекло он видит в окне силуэт обитателя дома – широкоплечего немолодого человека с копной седых волос. Он видел этого человека тысячи раз, но теперь тот выглядит усталым, осунувшимся и постаревшим. Хозяин дома садится в кресло возле очага спиной ко входу. Незнакомец, казалось, только и ждал этого момента, чтобы беззвучно проскользнуть в незапертую дверь.
- Жан Вальжан,- чуть слышно произносит человек в черном.
Хозяин дома вздрагивает. На земле остался лишь один человек, кто мог бы назвать его настоящим именем.
Жавер (а это именно он) выходит из тени.
- Неужели ты думал, что я не смогу тебя разыскать? Мне следовало бы обидеться на тебя за такое низкое мнение о моих профессиональных качествах! - иронично произносит он.
Зрачки Вальжана становятся шире, он медленно встает с кресла.
- Жавер, ради всего святого…. Я болен; я…
- Довольно! Успокойся, Вальжан, я вовсе не собираюсь тебя арестовывать.
- Нет? Но тогда зачем…?
Вальжан с облегчением выдыхает, но вид у него несколько озадаченный.
Жавер в два шага пересекает комнату и занимает место у окна, спиной к Вальжану. Сцепив руки за спиной, он смотрит в окно на усыпанное звездами небо, медленно подбирая нужные слова.
- Барон Понмерси попросил меня разыскать тебя и узнать о твоем состоянии здоровья …ради душевного спокойствия своей жены… как, впрочем, и своего собственного.
- Это не лечится.
- Что? - ошеломленно замирает инспектор.
- Моя болезнь…она неизлечима, - повторяет Вальжан, не поднимая глаз. – Хотя для тебя это вряд ли плохая новость. Скоро меня не станет, и тебе не придется больше меня преследовать.
Жавер снимает цилиндр и нервно вертит его в руках.
- Парижский префект считает тебя погибшим на баррикадах. Считай, нет человека – нет проблемы.
- Это ты им так сказал? Но почему?- в голосе Вальжана слышится сильное недоумение.
- Потому, - поворачивается Жавер лицом к собеседнику, - что сейчас передо мной вовсе не каторжник Жан Вальжан, которого я знал когда-то. Тот человек давным-давно мертв. Равно как и тот инспектор Жавер, которого ты знал раньше. Он умер в ту ночь на мосту Менял.
- На мосту?…
Жавер снова отворачивается к окну, осознав вдруг, что проговорился.
Вальжан морщит лоб; смущение в его взгляде внезапно сменяется выражением ужаса, как будто его только что осенило, что именно чуть было не случилось в ту ночь.
- Ты... собирался покончить с собой…из-за меня?…
- Я не говорил, будто горжусь этим фактом своей биографии, - инспектор хмурится, затем тяжело вздыхает. – Видишь ли…я хотел верить в то, что люди неспособны меняться. Потому что тогда… тогда бы это была не их вина, что они такие, какие есть, ведь так? Мне было проще, легче считать, будто мои отец и мать не могли стать другими людьми, не могли относиться ко мне по-человечески, чем принять тот факт, что они просто не захотели…
На секунду инспектор прикрывает глаза, чтобы Вальжан не видел в них тщательно скрываемую боль.
- Жавер, мне очень жаль…
И Жавер знает, что Вальжану действительно искренне жаль его. Этот человек, который, казалось бы, должен больше всех ненавидеть его, оказался первым, кто проявил к нему сочувствие; и это еще более возвышает Вальжана в глазах инспектора.
Одно дело – сохранить жизнь своему врагу. Искренне сочувствовать ему – совсем другое. Но Жавер не привык к таким чувствам по отношению к себе, и, проигнорировав подступающий к горлу ком, лишь сдержанно кивает в знак признательности.
Вальжан собирается кивнуть ему в ответ, но его лицо искажает гримаса боли.
- Тебе плохо?
- Бывало и похуже.
Он не добавляет «по твоей вине», но это окончание фразы напрашивается само собой. В тоне Вальжана нет злопамятства, лишь горькая правда-матка, от которой Жавер чувствует неприятный укол совести.
- Да уж, - бормочет он, поникнув, - бывало…
- Это пройдет.
- Твоя дочь очень беспокоится о тебе, - Жавер пробует сменить тему разговора. – Они с мужем вот уже несколько недель тебя безуспешно ищут.
Вальжан вдруг смотрит на него с испугом.
- Ты ведь не скажешь им, где я?…
Инспектор снова хмурится, на минуту задумавшись.
- Если ты желаешь прятаться от них, то это, в общем-то, ваше семейное дело, а отнюдь не мое. Так что от меня они ничего не узнают, если ты не захочешь.
Он долго и пристально смотрит на собеседника.
- …Но ты должен сказать им сам. Именно ты, не я. Одного я никак не могу понять: ты ведь очень привязан к дочке Фантины. И она к тебе тоже. Если ее так расстроило твое исчезновение, зачем же тебе от нее скрываться?! Знай она, где ты находишься, да еще в таком состоянии, прилетела бы сюда тотчас. Почему же ты ее держишь в неведении, скажи на милость? Не понимаю…
- Это ее только взволнует…
- Она будет волноваться куда сильнее, если не будет знать, жив ты или уже нет.
Вальжан колеблется.
- Дело не только в моей болезни, Жавер. Дело в моем прошлом…
Жавер застигнут врасплох.
- Ты хочешь сказать, что ей ничего не известно?! Ты так и не сказал ей?…
- Нет.
- Как же тогда ты умудрялся объяснять ей, почему вам нельзя выходить до наступления темноты; все эти ваши постоянные переезды, уклонения от встреч с представителями властей, в конце концов?…
- Козетта – умная девочка. Уверен, у нее были свои подозрения, но она никогда их не высказывала вслух. Я позволил ей забыть, как страшный сон, ее прежнюю жизнь, и она позволила мне сделать то же. Но теперь…теперь она замужем, у нее своя жизнь, и она не должна нести бремя моих прошлых грехов. А согласись я жить в семействе Понмерси, пришлось бы лишь преумножать количество лжи, а ее и без того достаточно. Нет, я не хочу этого, ни для себя, ни для нее.
- Понимаю…
- Как они там? Как она…счастлива?…
Взгляд Вальжана настолько робок и полон надежды, что Жаверу неудобно глядеть на этого сильного человека в минуту слабости. Ему теперь ясно, что отношение Вальжана к Козетте давно вышло за рамки долга, обещания, данного давно умершей Фантине. Она – не крест, который он вынужден нести, она – вся его жизнь. И все, что он хочет в этой жизни, - счастья для своей приемной дочери, а вовсе не для себя, и пускай она найдет свое счастье с совершенно чужим ему человеком.
И Жавер не может не догадываться, что загадочная болезнь Вальжана – отнюдь не следствие физиологических причин, но глубокой душевной раны.
Он осторожно подбирает слова для ответа.
- С ними все в порядке. Правда, недавно мне пришлось нанести им незапланированный визит. Дело в том, что некий известный тебе субъект по фамилии Тенардье возомнил, будто знает о твоем прошлом нечто такое, за что можно заставить барона Понмерси раскошелиться. Когда его попытка шантажа провалилась, он напал на Мариуса с ножом.
При упоминании о Тенардье Вальжан бледнеет; и Жаверу видно, что тот винит себя в произошедшем. Это написано у Вальжана на лице. И отчасти инспектор согласен с ним: Мариус, может, и храбрый малый, но по сравнению с ними еще мальчишка, и не в состоянии защитить жену ото всех напастей. Конечно, и Вальжан отнюдь не всесилен (что ему как отцу трудно осознать), но Козетта нуждается в нем. Жавер по себе знает, каково это – быть брошенным собственными родителями, и он не может не чувствовать некоторую солидарность с девушкой, чей отец исчез с горизонта задолго до ее появления на свет, и чья мать умерла слишком молодой, причем фактически по его, Жавера, вине.
Да, пожалуй, именно свою долю вины он чувствует в том, что у этой девушки, по сути, не было детства, и это наталкивает его на мысль, что он тоже в некотором роде в ответе за нее; и чувство вины сменяется желанием искупления.
Фантину воскресить он не может, но вот помочь ее дочери ему вполне по силам.
- К счастью, - продолжает он после паузы, - мне уже было известно о планах этого мерзавца, и я успел обезвредить его прежде, чем он смог осуществить задуманное. Теперь Тенардье снова за решеткой.
Вальжан облегченно выдыхает.
- Теперь я перед тобой в вечном долгу. Как я могу отблагодарить тебя?
- Ничем ты мне не обязан, - отмахивается инспектор. – Я всего лишь выполнял свой долг.
- Поимка преступника – да, но забота о моих близких ведь не входит в твои обязанности? Это был мой долг, а я им пренебрег…
- Тогда исполни его сейчас. Пошли за ними, позови их сюда, расскажи им все свои секреты. Возможно, твоя дочь будет сердиться на тебя…. а может быть, и нет. Да это и не важно. Важно то, что она нуждается в тебе, Вальжан. Быть со своей семьей – вот твой долг. Исполни его, и можешь ничем меня больше не благодарить.
- А потом? Кто позаботится о ней потом, когда меня не станет?
То, о чем просит его Вальжан – вовсе не пустяк, все очень и очень серьезно. Но просить о таком кого попало он и не стал бы. Только того, кому всецело доверяет. И Жавер осознает, что подобная просьба, исходящая от такого человека, как Вальжан – не только и не столько тяжелый крест, сколько большая честь. А для Жавера – еще и долг, если не перед законом, то перед собственной совестью.
- Я позабочусь о ней.
Часы в доме начинают бить полночь, а они все еще сидят и беседуют, словно старые друзья. Наверное, так оно и есть, вдруг думается инспектору. Старые друзья. Он не вполне уверен, как теперь можно их называть – никогда прежде он не считал нужным привязываться к другому живому существу; и сейчас его тревожит то, что их дружеский союз обречен вскоре распасться, едва образовавшись. Внезапно ему приходит мысль, что они с Вальжаном, в сущности, похожи друг на друга больше, чем кто-либо из них обоих готов признать, и, случись им встретиться в другое время и при других обстоятельствах, они несомненно бы стали лучшими друзьями.
- Уже поздно,- вдруг спохватывается Жавер. – Мне, наверное, пора идти.
Он надевает свой цилиндр и поворачивается к выходу, но не успевает дойти до двери, как его останавливает голос Вальжана.
- Жавер?
Тот оборачивается. Вальжан понимает, что, скорее всего, это будут последние слова, которые он скажет инспектору в этой жизни, и хочет сказать самое, по его мнению, важное из всех слов.
- Спасибо тебе.
Жавер чуть заметно улыбается. Это непривычно для него, и его едва заметная улыбка оттенена грустью, осознанием того, что это, вероятно, их последняя встреча на этой грешной земле, но все же это именно улыбка, и его лицо сразу преображается, молодеет на глазах; резкие черты лица сглаживаются, осененные отблеском внутреннего света.
- Нет, Вальжан, - он чуть склоняет голову перед собеседником, - это тебе спасибо. За все. Береги себя.
********Не пройдет и месяца, как в утренней газете Жавер прочтет некролог, из которого узнает о кончине месье Фошлевана. Эта новость его не удивит. Сдержав свое обещание, он приедет на кладбище, но не присоединится к скорбящим родным и близким Вальжана, а будет стоять в стороне, не дерзая приблизиться к надгробию.
- Прощай, Жан Вальжан, говорит он про себя. – Надеюсь, наши пути вновь пересекутся….

@темы: юмор, фики

---

Фанкон-2013

[Т*Черть]

А давайте сюда, что ли, скидывать фото и видео с позавчерашнего Фанкона.

@темы: видео, фото, разное

---

Просто захотелось узнать...

[Red_Sonja]

...какие пейринги любимы народом))) Просьба не только потыкать в кнопочки, но и озвучить свои симпатии в комментах.

Вопрос: Мой ОТП:

1. Вальвер		64	(22.46%)
2. E/R		78	(27.37%)
3. Комбеферр/Курфейрак		24	(8.42%)
4. Курфейрак/Мариус		10	(3.51%)
5. Монпарнас/Прувер		21	(7.37%)
6. Эпозетта		22	(7.72%)
7. Курфейрак/Прувер		4	(1.4%)
8. Боссюэ/Жоли		16	(5.61%)
9. Другое (в комменты)		25	(8.77%)
10. Только гет, только хардкор!		21	(7.37%)
Всего:		285 Всего проголосовало: 140

@темы: разное

---

Временной расклад.

[quartusego]

Доброго часа уважаемым сообщникам!

У меня нескромный вопрос: был ли где-нибудь в сообществе или у кого-то из горячо увлечённых, к примеру, фильмом 2012-го года сводный пост по временной расстановке и возрасту героев. В духе: "А родился в таком-то году, в таком-то году/возрасте был там-то/занимался тем-то"? В общем, матчасть по годам. Кирпич я читала лет шесть назад, ориентируюсь неидеально, поэтому прошу помощи.

Заранее спасибо за ответы.

@темы: кирпич, вопросы, фильм-мюзикл 2012

---

Я опять побираюсь...

[Red_Sonja]

Люди, если у кого есть приличные кэпсы из аниме с Жеаном и Монпарнасом, или рисунки с ними - умоляю, поделитесь. За слэш вообще буду в неоплатнейшем долгу. Тумблер уже пошерстила, но там шиш да маленько(((

запись создана: 28.10.2013 в 16:41

@темы: рисунки, разное

---

тырю

[stummenpack]

27.10.2013 в 00:44

Пишет  Склад Дежурки:

Пишет Гость:

27.10.2013 в 00:12

давай его сюда! броманс-вальвера много не бывает!
*истомившийся закащег*

закащег, ты пожалеешь. но ладно
обоснуя нет, просто что-то там про пост-канон, если бы никто не умер.
над прикосновениями я думаю, на самом деле(((

чуть больше тысячи слов

Ему не нравится чувствовать себя псом, который, пробегав весь день на свободе, всё же возвращается назад, к хозяину. Не потому что так безопасней и не за кормёжкой — а потому что таков он по своей природе, и ей невозможно противоречить.

Впрочем, в первый раз он пришёл с объяснением.

— Поймали Тенардье, — сказал Жавер тогда, хмурясь, раздражаясь на неловкость, которую чувствовал под пристальным взглядом Вальжана, и протянул истёртые, полуистлевшие газетные вырезки. — Вот, при нём нашли. Тут о вас.
Вальжану бумаги не интересны — это было ясно. Он не попытался прочесть, не протянул руку, чтобы взять, он едва взглянул на них, а потом снова уставился на Жавера, и во взгляде читалось напряжённое ожидание.
— Возьмите, — пробормотал Жавер и повторил: — Тут о вас.
Вальжан покачал головой:
— Это всё равно.
— Тогда я пойду.
— Идите
Но двинуться с места было нелегко, и Жавер сказал:
— Воды попить не найдётся?
Вальжан махнул куда-то вправо и скрылся в соседней комнате. Это, видимо, значило разрешение.
Жавер долго шарил взглядом по тёмной кухне, пока наконец не увидел ведро с водой и деревянный ковш рядом.

Воду тогда он выпил залпом, но в горле всё равно было сухо. Он стоял посреди кухни, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. А потом ушёл, не собираясь больше видеть ни этот дом, ни его хозяина.

Он приходит через две недели, и у него нет оправдания. Он просто приходит, потому что не может не прийти. Дом по-прежнему тёмен и тих. И нужно долго колотить кулаком по двери, пока наконец не раздаются шаги — шаркающие, не слишком уверенные. И разумней было бы уйти — его не ждут здесь.

Но от звука этих шагов он просто прирос к земле.

— У вас всегда темно? — сказал он, когда дверь приоткрылась. — Я не буду вас арестовывать, я уже один раз это сказал. И повторяю ещё раз. Последний.
Вальжан только кивнул. Он изменился — не за прошедшие две недели, но за то время, которое пролетело с их — той самой — встречи, которая сломала всё, что было так тщательно выстроено за долгие годы. Переменился — как будто потерял всю свою силу и постарел за короткое время сразу за все прошедшие годы — да ещё на несколько лет вперёд.
— Вам не на что купить свечи? — спросил только Жавер.
— Они не нужны. Хватает света фонаря.

В этот раз он не просит воды. Он хочет кивнуть и уйти, но вместо кивка или общепринятых слов на прощание осторожно касается руки, которой Вальжан придерживает дверь. В этой руке нет прежней силы, она принадлежит глубокому старику, и эта мысль невыносима. Он спешит прочь, твёрдо зная, что вернётся.

И возвращается, конечно, возвращается — спустя всего три дня. Дом по-прежнему тёмен и пуст. Теперь Жавер знает, что Козетта уже давно вышла замуж, но не может такого быть, чтобы она и её муж — обязанный жизнью тестю — не навещали Вальжана.

В этот раз стучать долго не пришлось — дверь открылась почти сразу же. И Вальжан в этот раз заговорил первым:
— Что вам?
Из дома отчётливо тянуло затхлостью.
— Вы давно проветривали?
Вальжан попытался закрыть дверь, но Жавер выставил перед собой руку и удержал дверь открытой. И вздрогнул от неожиданности, что ему это удалось.
— Пустите дверь.
— Нет. Небольшой сквозняк не повредит. Вы больны?
Вальжан снова попытался закрыть дверь, и снова ему это не удалось.
— Я не болен.
— Не сказал бы. — Жавер несколько мгновение смотрел Вальжану в лицо. Глаза у того запали, лицо осунулось. И взгляд потух. — Вы больны.

В тот раз он уходит быстро, почти бегом, ни слова не сказав на прощание, но на следующий день оправляет врача по знакомому адресу с настоятельным требованием отнестись к пациенту с самым тщательным и дотошным вниманием — и поменьше слушать его возражения.

И возвращается — не может не вернуться — всего через день.

— Я выгнал вашего доктора, — сообщил Вальжан, открыв дверь немного шире, чем до сих пор.
— Знаю, он передал мне всё. Я могу войти?
— Зачем?
— Шёл быстро, в горле пересохло.
Вальжан посторонился, и достаточно места, чтобы пройти, не коснувшись его. Но Жавер всё-таки задел его руку локтем.
— Пейте и уходите, — донеслось вслед.
Но Жавер уходить не спешил. Он обошёл дом, открыл все окна, какие только смог, а потом, когда затхлость пропала из воздуха, тщательно закрыл их. Вальжан не возражал, но и не помогал, просидев всё это время в комнате, куда Жавера не пустил.

Перед уходом Жавер — как много дней и месяцев назад — кладёт руки Вальжану на плечи и долго всматривается в его лицо, ища в этих переменившихся чертах что-то знакомое.
— Я не знаю, — говорит он вместо прощания, — как заставить вас съесть немного бульона. Но всё же поешьте.
И идёт прочь. На улице свежо, но руки у него горят.

Он приходит — строго говоря — через день, рано-рано утром. Пришёл бы раньше, но около часа ночи пришли дурные вести — Тенардье снова бежал. Этой крысе вновь повезло оказаться на свободе.

Это стало — уважительным, важным даже — но всё же лишь поводом прийти.

Он зашёл, не дожидаясь приглашения, легко толкнув дверь. Воздух внутри был свежим, отметил он про себя. И лицо Вальжана — не таким землисто-серым, как в прошлый раз. Но, может, это просто свет утреннего солнца смягчил краски.
— У вас кофе есть? — спросил Жавер первым делом. Дурные новости лучше сообщать не с порога.
— Нет.
— А поесть?
— Вы сюда зачем пришли?
Жавер пристально глянул ему в лицо. И вдруг понял, что перемена не примерещилась: взгляд Вальжана прояснился, лицо было бледным, но не серым. И — Жавер протянул руку и сжал пальцы на предплечье Вальжана — силы вернулись, пусть и не полностью.
— Вы лечитесь, — констатировал Жавер. — Это хорошо. Плохо другое — Тенардье сбежал.
Это Вальжана как будто не заинтересовало, но Жавер, с нажимом, продолжил:
— Те бумаги, что мы у него забрали. Они у меня.
— Это не важно. — Вальжан не сбросил его руку со своей.
— Важно. Для меня, если не для вас.
— Вы за этим здесь?
Во второй раз он снова не заметил вопроса.
— Что-то изменилось? Ваша дочка приходила?
— Зачем вы здесь? — теперь Вальжан говорил с нажимом. — Бумаги — это повод.

Но у Жавера в то утро всё равно нет времени на долгие разговоры, а потому он уходит, быстро, почти бегом — ему нужно торопиться. Его ждёт служба.

Он возвращается через неделю, хотя не собирался, а потом ещё через день, и снова, снова, снова. Ему не нравится чувствовать себя псом, который, пробегав весь день на свободе, всё же возвращается назад, к хозяину. Но кто он такой, чтобы спорить с собственной природой?

URL комментария

@настроение: я закащег и я люблю автора.

@темы: фики, рекомендации/чужое

---

Понаглею немного...

[Табакерка_с_Позолотой]

Автор: Табакерка_с_Позолотой
Название: Около полудня.
Фэндом: Les Miserables ("Отверженные").
Категория: джен.
Жанр: флафф
Персонажи: Жавер, Жан Вальжан, Козетта
Рейтинг: РG.
Саммари: Жан Вальжан был честным предпринимателем. Жан Вальжан был примерным гражданином и приветливым, добрым человеком. Жана Вальжана любили соседи, его боготворили работники фабрики... И Жана Вальжана подозревал инспектор Жавер.
Предупреждение: Сахар! Сопли с сахаром. Да еще и модерн-ау, все совсем плохо.

текст

Жан Вальжан жил в уютной и светлой квартире. Казалось бы, что тут такого? Ну, квартира и квартира. Светлая себе и светлая, даже далеко не в самом центре Парижа... И все же это была самая лучшая квартира на свете - это было первое место, где Вальжан почувствовал себя, как дома.

В окно размеренно бились ветки дерева, которое упрямые жильцы так и не позволили спилить. Вальжан с улыбкой вспомнил, как гордо показывала Козетта ему собственный плакат, нарисованный старой гуашью, призывающий весь мир объединиться на защиту их старого дерева. Определенно, обучение у такого учителя, вроде месье Анжольраса, не прошло для ребенка бесследно. Но дерево, как это ни удивительно, они отстояли. Даже плакат, где Козетта изобразила своего папу раза в два больше злых "дровосеков" и почему-то несколько напоминающего то ли медведя, то ли Кинг-Конга, пригодился. Хотя еще долго при виде Вальжана и его дочки, весело шагающих по улице, соседи пытались судорожно замаскировать смех под кашель. И Вальжан их прекрасно понимал - действительно, написать на плакате: "Мой папа может поднять даже телегу, не то что остановить вас" могла только его непоседливая дочурка.

Сегодня Козетту рано ждать не приходилось - раз в неделю девочка с обезумевшими от счастья глазами неслась после школы к своей матери. Фантина... Маленькая, худая, загнанная Фантина на глазах превращалась в прекрасную и добрую женщину. С какой-то гордостью Вальжану подумалось, что в этом есть и его заслуга.

Год назад. Год назад ему чуть ли не под колеса бросилась пьяная проститутка - возможно, она сама уже не понимала, чего хочет: найти клиента, или же просто оборвать свою жизнь...

А потом случился платный госпиталь, консультации психотерапевтов, выматывающий суд с временными опекунами дочки, которую, как оказалось, несчастная женщина не могла держать при себе. С содроганием Вальжан вспоминал уловки, лживые показания этих...Тенардье. Он вспомнил, как сжималось его сердце, когда худенькая девочка робко вошла к нему в квартиру, как вздрагивала каждый раз, стоило ему обратиться к ней.

Все это осталось в прошлом. И Козетта начала называть его папой.

Огромных трудов стоило ему успокоить рыдающую Фантину, что она ничего не должна ему, что Козетта - настоящий ангел, что он только рад ее присутствию в своей жизни... Фантина покорилась, но все чаще смотрела на него с благодарной и счастливой улыбкой, с каждым его визитом - все менее испуганной. Хотя за подобный успех благодарить следовало и еще одного человека - месье Мириэль, святой отец и основатель небольшого реабилитационного центра буквально творил чудеса. И не только с Фантиной...

Улыбнувшись, Вальжан покачал головой, погруженный в свои мысли. Сквозь ветки и шуршащую листву пробивались солнечные лучи. Полдень.

Пора бы уже.

Встав с дивана и отложив книгу, он неторопливо и уверенно дошел до стола, где лежали все необходимые, вчера еще приготовленные документы. Справка из прокуратуры, отчет с места работы - доход его маленькой фабрики даже несколько вырос в этом месяце, - квитанции, счета... Все как обычно, только вот того, кому все это было необходимо продемонстрировать, все не было. И это было крайне странно, ведь опаздывать мог кто угодно, но только не инспектор Жавер.

***

Жан Вальжан был честным предпринимателем. Жан Вальжан был примерным гражданином и приветливым, добрым человеком. Жана Вальжана любили соседи, его боготворили работники фабрики... И Жана Вальжана подозревал инспектор Жавер.

Точнее, контролировал и неусыпно следил за действиями бывшего преступника, прошедшего реабилитационный курс в центре месье Мириэля. Собственно, на реабилитационный курс испектору было глубоко наплевать, что он и заявил в их первую встречу - Вальжан тогда сотню раз пожалел, что вообще согласился на подобные условия. Жить полноценной жизнью под недремлющим оком! Ха! Да одного взгляда на полицейского, что прислали ему для ежемесячной проверки, было достаточно, чтобы он ясно понял - ему не поверят. Никогда.

Со временем он смирился. Смирился в подозрительным взглядом, с недоверчивой брезгливостью, с которой Жавер проверял его документацию. Даже с самим Жавером как-то удалось смириться. Вальжан теперь мог спокойно предложить инспектору выпить чаю, на что тот неизменно отвечалл сдержанным отказом. Да что там! Он даже руку отказывался ему пожимать!

Вот поэтому в "приходы Дяди Буки-Баки", как шутливо обозвала его Немезиду Козетта, Вальжан предпочитал оставаться один. Так было гораздо проще.

Однако стрелки на часах уже показывали целых три часа - воистину, подобное опоздание инспектор не позволил бы себе даже при условии апокалипсиса! Ведь за эти два часа он, опасный и аморальный преступник, мог натворить кучу различных и ужасных дел! Например, обворовать ближайшую булочную...

Посмеиваясь от своих бредовых мыслей, Вальжан принял решение. Если инспектор решил не навещать его, то ему придется навестить инспектора.

***

- Инспектор Жавер сегодня на службу не выходил.

- А нельзя ли?...

- Он просил передать, что болен и сегодня на работе не появится. Сказал, выйдет завтра.

- Я могу узнать его адрес?

Молодой полицейский недоуменно пожал плечами и сморщился, всем своим видом показывая, что столь страстное желание общества инспектора ему абсолютно непонятно.

- Зачем вам это? Сидели бы спокойно, он от вас все равно не отцепится... Впрочем, держите. Только я бы не сильно расчитывал на радушный прием.

- Да я, собственно, и не рассчитываю. - Слегка улыбнулся Вальжан и, попрощавшись, покинул полицейский участок.

По дороге ему попался супермаркет, и, раз уж он решил сегодня сходить с ума, Вальжану показалось вполне логичным купить пару лимонов, банку золотистого меда...и плюшевую белку. Игрушка стояла на полке, сверля его неожиданно недружелюбным взглядом черных глаз-пуговиц. Но в настоящий восторг его привел пышный, темно-коричневый хвост, до боли напоминающий...

Кассирша проводила его настороженным взглядом, пока он, давясь смехом, распихивал покупки по бумажным пакетам.

***

Через пятнадцать минут Вальжан уже звонил в обшарпанную дверь небольшого дома. Рядом с этим домом деревьев не росло.

Впрочем, додумать эту мысль не получилось - дверь распахнулась и уже привычно Вальжана пронзил подозрительный взгляд. Правда, общей грозности мешал общий несколько потрепанный вид - Жавер был в брюках и простой рубашке, глаза покраснели и слезились, а из кармана торчал уголок носового платка.

- Вы?... - Хриплый голос недовольны эхом разнесся по коридору.

Замявшись, Вальжан не нашел ничего умнее, чем просто кивнуть головой.

Прижав ладони к вискам, Жавер неожиданно устало произнес:

- Вам не было никакой необходимости ехать сюда. Я бы проверил ваши дела завтра, никуда бы вы не делись со своими бумажками. Я...

- Я вам лимонов привез. И мед еще.

Жавер посмотрел на него, широко раскрыв глаза и ловя ртом воздух, словно рыба, которую вытащили из привычной стихии.

- Проходите. - Совсем тихо произнес он и громко чихнул. Вальжан улыбнулся и вошел.

***

- Берите мед...

- Терпеть его не могу. Сладкая, липкая мерзость. - Выражение, с каким Жавер отодвинул от себя банку, говорило лучше любых слов.

- Ну уж извините, не угадал.

- Извиняю. И, - тут инспектор, кажется, смутился, но все же закончил, - спасибо вам. Я не понимаю, зачем вам это понадобилось вдруг, но - спасибо.

И добавил спустя несколько мгновений, смотря куда-то мимо Вальжана:

- Ко мне вообще нечасто заходят.

- Ко мне тоже, можете мне поверить. - Усмехнулся Вальжан, вспоминая, как легко отвернулись от него все друзья, стоило ему оступиться.

Словно испугавшись внезапной откровенности, Жавер раздраженно потер виски пальцами, устало прикрывая глаза.

- Четрова простуда! Хоть с моста и прямо в Сену...

Вальжан только молча долил ему в чашку горячего чая. И почти с сожалением посмотрел на часы - пора было ехать и забирать от мамы Козетту. Он замялся, не зная, как предупредить о своем уходе. Но инспектор будто и сам все понял. Нахмурившись, он медленно произнес:

- Не смею вас больше задерживать. Думаю, у вас есть немало важных дел.

И как-то это было сказано... Вальжан готов был поклясться, что в голосе полицейского прозвучала грусть. И неожиданно он улыбнулся, легко касаясь чужого плеча.

- Выздоравливайте, инспектор. Выздоравливайте и приходите...проверить мои документы. - Вальжан был бы и рад сказать более простое "в гости", но почему-то ему показалось, что инспектор все поймет. И он понял.

- Никуда вы от меня не денетесь, Вальжан. Непременно...проверю.

Уже на самом пороге Вальжан немного замешкался. А Жавер вдруг протянул ему руку - хмурый, взъерошенный, застывший - и Вальжан крепко и с удовольствием пожал горящую от температуры ладонь.

- До свидания, инспектор.

- Всего хорошего. И... Спасибо еще раз. Я позвоню вам, когда... - Жавер совсем замялся, не находя нужных слов. Вальжан только улыбнулся.

- Спасибо. - Повторил Жавер уже в пустоту лестничной клетки и закрыл дверь. И внезано улыбнулся. Прошел в кухню, убрал со стола чашки, скривившись, закрыл банку с медом...

С удивлением он заметил, что пакет, что принес это странный не-преступник Вальжан, все еще не был пустым. Наклонившись, Жавер извлек его содержимое...

Жан Вальжан весело смеялся, сложив руки на руль автомобиля, а головой упираясь в эти самые руки. На сиденье рядом лежал телефон с яростным смс-сообщением:

"Беру свои слова про благодарность назад. Игрушка отвратительная. P.S. Как вы относитесь к плюшевым медведям, а, Вальжан?"

- Конец -

@темы: кирпич, фильмы, фики

---

сбор средств на стенд

[Elli Cler]

Граждане, ради светлого будущего мы обращаемся к вам с призывом о помощи! Только ваша щедрость поможет спасти революцию стенд "Отверженных" на Фанконе. Мы совсем небольшая команда, но делаем, что можем, чтобы весело и ярко представить наш любимый фандом. Ваша поддержка поможет нам не оказаться после этого банкротами =) Суммы пожертвований могут быть совсем небольшими - нам все равно приятно, что вы в нас верите =)

Помимо этого мы имеем честь, собственно, пригласить вас посетить Фанкон 3-го ноября и полюбоваться плодами наших скромных трудов на коленке. Вас ждут познавательные факты из жизни Гюго, увлекательные викторины на знание кирпича, мюзикла и всего самого разного из вселенной "Отверженных", живые картины из жизни косплееров по персонажам Гюго, революционная, религиозная и другая агитация ("Друг народа" по одному су за штуку!), распродажа революционной символики, а также самая настоящая баррикада!

куда переводить деньги

а) Яндекс-деньги: 41001190274061. можно из "Связного", там берут совсем небольшую комиссию
б) карточка в Сбербанке: 4081 7810 3381 8374 5891. в любом отделении Сбербанка, можно через автомат, можно по реквизитам в кассу
в) наличные: можно встретиться в Москве (писать Elli Cler) или в Питере (Verit)

код

<a href="http://la-masure-gorbeau.diary.ru/p192573561.htm"><img src="http://s6.hostingkartinok.com/uploads/images/2013/10/4c8dbfbbed952d21c586eb66835cff6a.jpg"></a>

еще баннер

код

<a href="http://la-masure-gorbeau.diary.ru/p192573561.htm"><img src="http://s3.hostingkartinok.com/uploads/images/2013/10/3495253f3da844774a265a6ab840c9a7.jpg"></a>

Перепост и распространение информации приветствуются с благодарностью!

@темы: сообщество

---

Принес вот...

[Табакерка_с_Позолотой]

Автор: Табакерка_с_Позолотой
Название: ...
Фэндом: Les Miserables ("Отверженные").
Категория: джен.
Жанр: флафф
Персонажи: Жавер, Козетта
Рейтинг: РG.
Саммари: Одна маленькая девочка, один суровый полицейский, забравший ее.
Предупреждение: Сахар! Сопли с сахаром. Розовые при этом.

таки текст

Козетта боится своего нового дома. В маленькой квартире сумрачно и на стенах пляшут страшные тени. Тусклая свеча не в силах защитить ее от наступающего отовсюду мрака, а ветер страшно бьется в стекло и посвистывает сквозь щели в оконной раме.

Как бы ей хотелось хоть одну игрушку! Козетта торопливо сглатывает комок в горле и кидается к большой, аккуратно застеленной кровати. Она залезает под покрывало с головой, поджимая под замерзшие ноги и замирает так, кажется, на целую душную вечность...

Мадам... Эпонина, Азельма - сейчас ей почти хочется обратно, на охапку соломы, к почти уютному углу под деревянным столом...

- Ребенок.

Козетта замирает, не понимая, что ей следует сделать. Вылезти из-под одеяла? Месье сердится на нее, что она залезла в кровать? Она замирает, как кролик, даже дыхание перехватывает на миг. Но тут с нее стягивают покрывало и, наконец, все проясняется.

- Я тебя везде искал, ребенок.

Месье Жавер не выглядит разозленным, но и довольным не выглядит тоже. Он просто ее искал. И просто нашел. Просто. Козетта смущенно садится на кровати, стараясь не смотреть ему в глаза.

- Я... Я не хотела пачкать кровать, месье. Но тени... Здесь такие страшные тени, месье!

Она торопливо вскакивает с кровати и пытается поаккуратнее заправить покрывало. Но ее руки перехватывает Жавер, сгребая оба ее запястья в одну свою ладонь. И почему-то Козетта не пугается, а только завороженно смотрит, насколько большая и сильная у месье Жавера рука. Наверняка сильнее, чем даже у Мадам... Жавер, кажется, тоже смутился своего жеста и торопливо разжал ладонь.

- Ложись спать, ничего с кроватью не сделается. Завтра посмотрим тебе приличную одежду.

И Козетта сразу верит, что именно так и будет. И внезапно робко улыбается, забираясь под одеяло снова.

Месье Жавер хмурится, разглядывая ее. Наверное, это из-за того, что она такая чумазая, решает Козетта, но улыбается зачем-то еще шире.

И Жавер отворачивается.

- Теней бояться не стоит, бояться нужно многого другого, ребенок, - тихо говорит он, а потом добавляет совсем еле слышно, - но если погасить свечу, они пропадут и не будут тебя пугать.

Козетта радостно кивает. Жавер задувает свечу и выходит.

Козетта больше не боится своего нового дома.

-----

Платье колючее, шерстяное и очень теплое. Темно-коричневого цвета, как ни уговаривал продавец выбрать для девочки что-то более нарядное. Козетта абсолютно не понимает, зачем. Еще никогда у нее не было такого красивого платья.

Потом они снова идут домой и Козетта с радостью замечает, что месье Жавер старается идти медленне, чтобы она поспевала. Совсем не так, как в первый раз...

Она помнит, как тяжело было почти бежать, пока сильная рука почти тянула ее за собой, как душно было в трясущейся повозке, как испуганно смотрели ей вслед Тенардье. Месье Жавер тогда сказал им много нехороших слов. Этих слов бы хватило на сотню ударов от Мадам, позволь себе Козетта нечто подобное.

Но теперь она знает, что месье Жавер - полицейский, и что поэтому он может позволить себе говорить плохие слова плохим людям, при этом не получая в ответ ударов метлой.

Козетта очень довольна своей догадкой и торопливо догоняет Жавера. С восторгом она озвучивает полицейскому свою мысль.

И случайные прохожие провожают их изумленными взглядами, но Жавер этого не замечает. Он лишь отчаянно пытается смеяться потише. А еще сдерживает нелепый порыв потрепать по голове неразумного ребенка.

-----

Месье Жавер часто говорит Козетте о церковной школе. Козетта не знает, что это такое, но раз оно нравится месье Жаверу, значит, оно нравится и ей.

- Тебе будет хорошо там... Козетта. - Совсем недавно он начал называть ее по имени. - Гораздо лучше, чем здесь.

Козетта удивленно мотает говой, не понимая.

- Лучше, чем здесь, месье?

Жавер хмурится и кивает головой. И каждый раз Козетта пугается на миг, что он сердится... И каждый раз радостно улыбается, понимая, что это не так. А месье Жавер неловко треплет рукой ее волосы. Как и сейчас.

- Тебя многому научат. Ты будешь много знать, получишь хорошее воспитание...

- Меня научат ловить преступников, месье?

Жавер кашляет, подавившись утренним кофе. Каждое утро Козетта готовит ему этот горький напиток. Она слишком маленькая и ее руки слишком коротки для подобного дела, поэтому кофе часто убегает, выплескивается, получается слишком жидким... Жавер каждый раз без возражений выпивает его.

- Боюсь, что это невозможно, ребенок.

Козетта бесппечно улыбается ему в ответ.

- О, это не проблема, месье! Ведь меня всегда можете научить вы.

И Жавер не находит в себе сил на ответ.

-----

Жавер торопится со службы. Жавер спешит, проходя по знакомым улицам маленького города. Козетта ждет его у церкви. Они всегда встречаются у нее и идут домой вместе. У Козетты беленький чепчик и аккуратная коса под ним. Жавер невольно передергивается, вспоминая, какого труда стоила ему эта незамысловатая прическа.

Он даже опасается потрепать ее по голове, но зато детская ручка уверенно скользит в его ладонь.

- Мне нужно уехать. - Говорит он, уже привычно замедляя шаги.

- И куда мы направимся, папа?

И это "мы направимся" звучит абсолютно естественно. И так просто. Хотя Жавер уже сейчас с ужасом представляет Козетту в кишащем преступностью Париже, прекрасно знает, что его ждет немало трудностей с маленьким ребенком...

- Мы едем в Париж, Козетта. Я должен поймать одного человека.

- А я буду вам помогать?

Жавер улыбается. И почему-то его не покидает уверенность, что Вальжану теперь точно не скрыться.

@темы: кирпич, фики, фильм-мюзикл 2012