Сам себе режиссёр
Дело было ещё летом и даже думалось на ФБ предложить, но потом я решила не совать нос не в своё дело и забила на это. Я ни разу не фикрайтер, но эту историю увидела только в таком виде. Хотя кто-то краем глаза всё же успел прочитал фик (это я к тому, что в последнюю версию добавилось немного подробностей).
И тут вроде интерес к этой теме возник, поэтому решила показать фик. Пусть будет. (А вообще, если есть замечания по тексту и вы готовы взяться за правки - то пожалуйста! И по шапке тоже подскожите, если что не так.)
Название: Ум, честь и трезвость французской полиции
Автор: Dasha KO
Бета и гамма: zorro-rita
Категория: Джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Жанр: научная фантастика
Персонажи: Жавер, ихтиостега Мона
Описание: Небольшая история о службе рептилии девонского периода в рядах полиции.
Предупреждение: как выглядит ихтиостегаmedia.tumblr.com/694c116e97b1526704ac5f44fe0147...
читать дальше
События, о которых здесь пойдёт речь, произошли в первой половине XIX века в Париже. Это главные уцелевшие факты. Есть такие моменты в истории, о которых не просто хочется забыть - хочется уничтожить всякую информацию о них. С нашим событием так и произошло. Просто пришло время, когда люди удивились сами себе, сочли настоящее вздором или дурным сном и отказались от него. Закопали и забыли.
Воскресим же по памяти все эти удивительные сюжеты, разворачивавшиеся на улицах Парижа. И начнём с одной газетной статьи под заголовком «Загадка на дне Сены». Вот что в ней писалось:
«… такого-то года прохожий Н.Н. обнаружил неведомое существо прямо на набережной Сены. Уведомив полицию, место, где находилось существо, оцепили и стали ждать приезда специалистов (следовало перечисление фамилий). Они прибыли довольно скоро и осмотрели диковину. После совещания был вынесен вердикт: это существо, не что иное, как ихтиостега. Рептилия девонского периода, обитавшая на планете столько-то тысяч лет назад. Судя по всему, всё это время она спала глубоко на дне реки и сейчас пробудилась...»
С первых же строк читателя охватывало недоумение. И как такое возможно - в наше-то время?
Не успела эта первая заметка разлететься по улицам Парижа, как в полицию стали поступать сообщения о новых находках диковинных существ. Ихтиостег обнаруживали в разных местах вдоль Сены. Учёные принялись выяснять, где же находится логово и сколько особей сумело выжить после спячки. На тщательной экспертизе настаивали горожане, особенно из высших слоёв общества. Люди боялись, что рептилии начнут быстро размножаться, станут источником каких-нибудь новых, неизвестных, болезней, эпидемий и т.д. и т.п.
Первых пойманных ихтиостег обследовали в лабораториях. К слову сказать, ни одно из существ не проявило сопротивления, и это сразу удивило учёных. Дальнейшие исследования показали, что рептилии обладают довольно развитой нервной системой. «Они умнее собак и дельфинов», - цитировало одно из изданий высказывание известного специалиста. Но самым главным заявлением, успокоившим горожан, было официальное заявление префектуры, что ихтиостеги не опасны, не агрессивны и не несут никаких заразных болезней. Что касалось размножения ихтиостег, то оно не носило угрожающего характера. Куда больше вреда исходило от крыс да от бездомных собак.
Итак, новые обитатели города не представляли никакой угрозы для общества. Это было доказано «с научной точки зрения». И все как будто успокоились... Но все ли? Слишком уж многое зависело от личного отношения каждого человека. Да и существо было, откровенно говоря, довольно мерзкого вида. Есть же люди, которые боятся жаб и ящериц. Появились и те, кто боялся ихтиостег. Недовольных горожан было не так много, поэтому никаких жёстких мер против ихтиостег не применили. Но некоторые общественные места всё же стали ограждать от рептилий, дабы они не попадались на глаза важным особам и не портили им настроение.
Прошло месяца два после появления «парижской диковины», и статистика показала, что граждане, в целом, свыклись с этой самой диковиной. Происшествий, связанных с ихтиостегами почти не происходило, разве что по вине самих людей. Рептилии мирно жили в Сене и на её берегах. Они выползали на набережные погреться в лучах солнца. Кто-то даже находил это милым зрелищем, кто-то отвратительным, ну а большинство просто не обращало на них внимания. Немногие задумывались об умственных способностях существ. Почему они, положим, не ходили по проезжей мостовой? Или не пытались красть куски мяса из лавочек? Не от того ли, что они понимали, что там и там их подстерегает опасность? Значило ли это, что ихтиостеги были далеко не глупыми рептилиями?
Префект полиции Жиске задался этим вопросом. Он прочитал все научные статьи об ихтиостегах. Однажды, совершенно случайно, он заметил, как обычный мальчишка, парижский гамен, играет с ихтиостегой, и стал наблюдать за ними. Можно было вообразить, что ребёнок играет с собакой. Ихтиостега выполняла различные команды и моментально разучивала новые. И пусть строение тела не позволяло существу выглядеть грациозно и изворотливо, по крайне мере на суше, но очевидно было одно – ихтиостега понимала человека.
В этот же день Жиске собрал небольшой совет, пригласил учёных и других уполномоченных лиц. На повестке собрания звучал вопрос: «Возможно ли использовать ихтиостег в работе полиции?».
Совещание затянулось на целый день. Было принято решение организовать экспериментальные группы, состоящие из полицейского и ихтиостеги. Рептилию предполагалось выдрессировать, исходя из нужд полиции. Как стало известно на совете, существа обладали прекрасным обонянием. Специалисты также уверили присутствующих в том, что рептилии неплохо бегают (мало кто видел бег ихтиостеги – быстрый, но довольно неуклюжий), и их вполне можно использовать в преследовании и задержании преступников - вместо собак.
Ихтиостеги обладали ещё одной довольно интересной особенностью – они не выносили запаха алкогольных напитков. Даже самое простое вино с малым градусом вызывало у них недовольную реакцию. Ихтиостега могла даже разбить бутыль с таким напитком. Собранию и Жиске понравилась эта особенность, хотя все понимали, что на деле это вряд ли сыграло бы какую-то роль. Кто-то даже пошутил: «Ихтиостега – ум, честь и трезвость французской полиции!».
Полицейским предстояло добровольно принять участие в эксперименте. Специального приказа издавать не стали. Ведь, как мы помним, не все люди воспринимали ихтиостег адекватно, и кто знает, как бы отреагировало общество, появись такая информация в официальных источниках.
Курс подготовки занял месяц. Этого оказалось достаточным, чтобы полицейский и ихтиостега привыкли друг к другу. Планировалось собрать группу из 20 человек, но по истечении обучения 10 человек отказалось дальше участвовать в эксперименте, видимо, не поладив со своим питомцем.
Одним из добровольцев был инспектор Жавер - полицейский, отличающийся чрезмерной преданностью своему делу. Преступники его боялись, на службе его уважали, однако друзьями он так и не обзавёлся. Впрочем, работа была для него всем, а прочее он считал ерундой. Он успешно прошёл курс с приставленной к нему ихтиостегой. Почему же Жавер вызвался участвовать в столь необычном эксперименте?
Само появление древней ожившей диковины в центре Парижа не сильно впечатлило Жавера. А когда к ихтиостегам все уже привыкли, Жавер, проходя мимо одной из них, только и говорил, ухмыляясь: «Что за уродство!» или «Что за неприятная тварь». Но кто бы мог подумать, что в глубине души он симпатизировал странным существам за то самое уродство, вызывавшее у большинства людей отвращение. Однако он мог поклясться, что если бы одна из этих «ящериц» совершила покушение на мирного горожанина или по её вине случилась бы какая-нибудь беда, он бы первым стал добиваться искоренения этой причуды из города. Но рептилии вели себя примерно. И более того, как инспектор узнал прямиком от Жиске, – могут даже оказать помощь полиции.
Решив посмотреть, что из этого получится, Жавер вступил в ряды добровольцев. Досадовал он только из-за того, что потеряет целый месяц, играясь, как он говорил, с этой ящерицей. Он полагал, что рептилию можно обучить и в более короткие сроки. Тем не менее, время пролетело быстро, и инспектор вышел на работу с новым помощником – ихтиостегой.
Перед началом обучения, которое проводили учёные, каждому полицейскому нужно было придумать кличку своему новому питомцу. Надо сказать, что все отобранные ихтиостеги были особями женского пола. Учёные объясняли этот выбор рядом биологических преимуществ самок от самцов. Первые, как оказалось, были чуть крупнее, чуть умнее и имели более развитую челюсть с острыми зубами. Жиске подумал, что «такая челюсть может пригодиться полиции, если научить её правильно кусать».
Жавер долго ломал голову по поводу клички и ничего кроме «Мона» придумать не смог. Была у него идея, чтобы кличка ассоциировалась со словами «правосудие», «право», но ничего не получалось. Поэтому он остановился на первом же имени, возникшем в его мыслях. Похоже, инспектор подумал о произведениях искусства, и первым, что ему представилось, была картина Да Винчи. Так ихтиостега стала называться Моной и быстро привыкла к этой кличке.
Как различались между собой эти родственники динозавров? Оказалось - сравнительно просто. Каждая особь обладала своим узором пятен на спине. Жавер запомнил свою ихтиостегу и не стал трудиться запоминать остальных. Но со временем, чему он и сам удивлялся, он начал различать всех питомцев своих коллег.
Что касается места для ночлега ихтиостег, то учёные предложили несколько вариантов. Один из них был «естественным», где полицейский по окончанию дежурства сам отводил своего помощника к Сене. Второй был «домашним», где каждому участнику эксперимента предлагалось забрать рептилию с собой. Для ночлега в доме были свои требования: наличие ёмкости, вмещающей ихтиостегу полностью, и чистая вода, которую нужно было менять каждый день, так как рептилии было жизненно необходимо хотя бы раз в день окунаться. Также рекомендовались простые прогулки на Сену и множество других мелких пунктов. Все эти меры, к сожалению, имели больше рекомендательный, чем обязательный характер.
Прочитав все эти требования, Жавер решил оставлять Мону на ночь в Сене.
И вот наступил первый день совместной службы человека и рептилии. Жавер проснулся пораньше (чтобы дойти до реки, предстояло сделать лишний крюк), быстро собрался и вышел. Возле самой набережной, места, где инспектор оставил ихтиостегу, стояли и прогуливались люди. У Жавера мелькнула мысль, насколько глупо может выглядеть со стороны такая сцена: человек подходит к перилам набережной, подзывает к себе ихтиостегу, и они уходят вместе. Но делать было уже нечего. Он сошёл по каменной лестнице к самой воде.
- Мона! - выкрикнул Жавер в направлении реки. Он не сколько увидел, столько почувствовал, как прохожие с удивлением на него обернулись. Несколько смутившись, инспектор подумал, что если эта тварь сейчас не появится, он уйдёт один. Однако, мгновение спустя, прямо перед ним из воды выскочила ихтиостега. Она выпрыгнула вертикально, крутясь вокруг своей оси и поблескивая в лучах восходящего солнца. Так она приветствовала своего хозяина. С грациозностью дельфина она так же вертикально опустилась обратно в воду и проворно выбралась на каменную площадку, где стоял Жавер. Кто-то из прохожих даже поаплодировал. Но инспектора это фееричное приветствие не тронуло, даже немного разозлило. Ихтиостега подошла прямо к его ногам и издала звуки, напоминающие кваканье лягушки. Теперь она приветствовала его голосом. Жавер быстро повернулся и зашагал вверх по лестнице, махнув ихтиостеге следовать за ним. Рептилия послушно зашлёпала за хозяином.
В этот день работы выпало много. Самым сложным оказалось задержание преступника, оказавшего сопротивление. Это был кабатчик, задолжавший кредиторам огромные суммы и скрывающийся в Париже. Отчаяние дарит людям разные умения. Так и этот щуплый мужчина мерзкого вида на деле оказался довольно прытким и сильным. Он сумел с лёгкостью выскользнуть из рук целой группы полицейских и убежать. Жавер подоспел к опешившим полисменам в тот момент, когда преступник уже заворачивал за угол в глубине улицы.
Инспектор бросился в погоню. Но, пробежав немного, остановился и оглянулся. За ним неуклюже шлёпала по брусчатке Мона. Её скорости не хватало, чтобы они бежали вместе. Дождавшись, пока рептилия поравняется с ним, Жавер презрительно посмотрел на неё и побежал дальше, набирая скорость. Ихтиостега осталась далеко позади. В такой погоне действовать нужно без промедления, и инспектор решил, что с ящерицей он только потеряет время и добычу.
Повернув за угол, Жавер увидел целый лабиринт улочек, в каждой из которых было легко скрыться. Инспектор досадовал – в одиночку не проверить каждый закоулок, полицейские далеко, ихтиостега тоже. И он ринулся прямиком по улице, заглядывая мимоходом в переулки и стараясь зацепить взглядом хоть что-то подозрительное. Так он пробежал до конца и остановился. Улица выходила на оживлённую дорогу. Беглец не смог бы оказаться незамеченным здесь, значит, он свернул в один из тёмных переулков по пути. Выругавшись, Жавер резко обернулся. Где-то в середине этой улицы была ихтиостега и нервно топталась на месте. Поняв, что инспектор, наконец, видит её, она шмыгнула в переулок, уходящий влево. Мона взяла след. Жавер поспешил к ней.
Оказавшись на нужной улочке, инспектор окликнул ихтиостегу. В ответ он услышал звук, напоминающий кваканье, который тут же сменился грохотом падающих жестяных вёдер. Жавер подбежал к источнику шума, и его глазам предстала следующая картина: в окне первого этажа висел беглец, а в его правую ногу мёртвой хваткой вцепилась ихтиостега и извивалась, размахивая хвостом. Рука, которой преступник держался за что-то в помещении, соскользнула, и он вывалился наружу. Жавер медленно подошёл к нему и ухмыльнулся.
Схватка «динозавра» и человека ошеломила инспектора, но он не подал виду. Это было странное зрелище, даже жуткое. Впрочем, он подумал, что так и должно быть. Такое непривычно видеть, вот и всё. Когда преступник поднял глаза и увидел Жавера, то тут же поник. Кажется, его перестала волновать даже громадная ящерица, не выпускающая из пасти его ногу. Как ни была отвратительна и страшна ихтиостега, Жавер был ужаснее. Одним своим видом, лицом, кулаками он вселил в несчастного покорность судьбе.
Больше ничего примечательного в этот день не случилось. Преступника увели в участок, где ему перевязали ногу. Сильного повреждения не было, рептилия не переломила кость, но врач заметил, что «вполне могла». Инспектор отвёл ихтиостегу к Сене и вернулся домой.
Прошло три дня напряжённой работы. На четвёртый день Жавер оставил Мону на берегу Сены, так как она неважно выглядела. Рептилии оказалось тяжелее переносить каждодневный труд, чем человеку, ей нужна была передышка. Зато на следующее утро она выглядела абсолютно здоровой, и человек с рептилией снова взялись за работу вместе. К вечеру инспектор отвёл её на прежнее место. Посмотрев, как ихтиостега неуклюже плюхается в воду и уходит в глубину, Жавер развернулся и не спеша дошёл до дома. Над Парижем сгущались сумерки.
Наступила полночь, но Жавер ещё не ложился. Он поел, попытался почитать, а потом просто вытянулся в кровати. Пролежав так около получаса, он встал, оделся и вышел из дому. Он направился к Сене.
Ночь была звёздной. На улице не души. Жавер подошёл к перилам и осмотрел поверхность воды. Река текла в своём привычном ритме, отражая огоньки противоположного берега. Кое-где на поверхности Сены появлялись ихтиостеги. У них было время охоты. Жавер простоял так с полчаса, наблюдая. Газовый фонарь освещал площадку у самой воды. Инспектор спустился туда. Подойдя к самому краю, он невольно бросил взгляд на тень, отбрасываемую стеной от фонаря. В тени кто-то или что-то было. Жавер стал вглядываться – то сидела ихтиостега. До него донёсся хруст и чавканье. Рептилия ужинала.
Мона? Это ты здесь? – резко спросил Жавер.
На его слова ихтиостега оторвалась от своей трапезы и подняла голову. Из тёмного угла сверкнули два зловещих глаза. Инспектор развернулся к ней всем корпусом – на секунду ему показалось, что эта тварь собирается атаковать. Животные могут быть агрессивны, защищая свою добычу, подумал Жавер. Но ихтиостега вернулась к своему прерванному занятию, не обращая более внимания на человека. Человек же постоял ещё с минуту, наблюдая за ней, а потом резко повернулся и зашагал к каменной лестнице. Жавер успел различить в темноте узор из пятнышек на теле рептилии – это была не Мона, поэтому больше оставаться здесь ему не хотелось.
Поднимаясь, инспектор услышал, что на площадку карабкается ещё одна ихтиостега. Теперь он увидел своего питомца. В зубах Мона держала большую рыбину. Очутившись на суши и увидев своего хозяина, рептилия подбежала к нему. Мона положила к ногам Жавера свою добычу, так, что рыба шлёпнула хвостом о его ногу и слизь испачкала правый сапог. Инспектор недоуменно посмотрел вниз:
Ешь сама, мне не надо, - и отодвинул рыбину от себя.
Ихтиостега что-то сказала в ответ на своём языке и снова схватила рыбу. Оттащив добычу в сторонку, она принялась есть, отрывая и заглатывая куски мяса. Неприятное зрелище. Даже за собаками смотреть привычнее.
Жавер вернулся к себе.
Зачем он вообще ходил ночью на Сену? Неужели для того, чтобы проведать ихтиостегу? Наверное, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Следующий день, в целом, оказался скучным. Стоял август, но дождь моросил словно сентябрьский. В такие дни, казалось, даже преступникам было лень что-либо делать. Жавер сидел в полицейском участке и копался в документах, Мона лежала перед его столом. Начинало вечереть, как вдруг в кабинет вошёл полицейский и стал оживлённо говорить с инспектором. Минуту спустя все покинули кабинет. В северной части Парижа намечалась западня для одной банды.
Прибыв на место, Жавер и Мона заняли удобную позицию. Все действия бандитов были видны как на ладони. Утром они ограбили какой-то склад, а сейчас пытались сбыть продукцию. Они выносили из погреба старого дома - очевидно, их пристанища - тяжёлые ящики, ставили это всё рядом с телегой, запряженной двумя лошадьми, и снова ныряли в дом. Партия, по-видимому, была большой и бандиты уже измучились сновать туда-сюда. А полиция ждала, пока вся работа будет сделана.
Прошло около часа. Бандиты всё ещё сновали из погреба на улицу и обратно. Вдруг их движения изменились. Они стали бросать быстрые взгляды по сторонам. Кто-то из них не то заметил, не то просто предположил, что их, возможно, стерегут фараоны. Жавер насторожился. Но вот носильщики вернулись к прежнему темпу работы, как и часом раньше, и перестали озираться. Казалось, будто они успокоились после ложной тревоги. Бандитов было человек пять. Трое - в доме, в погребе и на лестнице, двое – на улице. Те, что были на улице, сновали от порога к телеге. В доли секунды они скрылись в доме. Могло показаться, что они замешкались, но опытные агенты сразу учуяли попытку побега.
Тихая улочка наполнилась движением. Полицейские ринулись в дом. Там уже никого не было. В погребе - тоже никого. Инспектор Жавер с ихтиостегой растолкали недоумевающих полицейских и спустились в погреб. Ихтиостега вырвалась вперёд и указала на каменную стену. Стало понятно, что там – замаскированная дверь. Жавер вышиб её ногой. Он, ихтиостега и ещё пара агентов оказались в тоннеле. Это не была канализация, во всяком случае здесь не воняло. Может быть, тут когда то было нечто подобное, но новая система стоков вытеснила старую, оставив кое-где сухие лабиринты. Полицейские пробежали до первого поворота. За ним открывалось несколько путей. Двое агентов кинулись направо, кто-то вперёд, но Жавер сразу окликнул их и показал на ихтиостегу.
- Она взяла след, нужно идти за ней.
- Вы уверены? Можно ли положиться на эту зверюгу?
- Я ручаюсь.
И они последовали за рептилией. Через пару шагов Жавер вспомнил, что ихтиостега недостаточно быстро бегает. Ловким движением прямо на ходу инспектор подхватил ящера правой рукой и продолжил движение вперёд. Мона не возражала, так как бежать самой ей было тяжело. Её когтистые передние лапы и перепончатые задние продолжали рефлекторно шевелиться, словно отталкиваясь от воздуха. Это создавало некоторое неудобство нёсшему её человеку (и казалось смешным со стороны), но инспектор быстро приноровился.
Мона издавала разные неприятные звуки, когда нужно было повернуть в тот или иной тоннель. Так она указывала правильный путь. Полицейские стали различать вдалеке бегущих людей. Бандиты так вымотались за весь день, что силы их уже были на исходе. Заметив за спиной вооружённых людей, они остановились, кто-то повалился наземь, кто-то прижался к стене от усталости. Банду окружили и связали.
Пятерых задержанных вывели на улицу. Последним вышел Жавер с Моной. Он всё ещё держал её правой рукой, словно какую-то вещь. Ихтиостега расслабилась и, воспользовавшись тем, что хозяин забыл её поставить на землю, отдыхала весь обратный путь. Вокруг ходили солдаты и полицейские, они уже досматривали контрабанду, что-то опечатывалии составляли опись. Несколько человек подошли к ихтиостеге и погладили её по голове. Тут Жавер понял, что всё это время держит рептилию одной рукой, а весит она 20 килограммов. Он не заметил тяжести, хотя рука уже затекла (и потом целый день болела). Поставив Мону обратно на землю он, не то сделав вид, не то по-настоящему, погладил её по голове.
В этот вечер Жавер был очень доволен. Предстояло отвести ихтиостегу к Сене на ночь, но тут инспектору пришла в голову мысль оставить её у себя. Заодно он бы посмотрел, как она ведёт себя в помещении и как много ли с ней хлопот.
Он сам принёс воды для большого таза, взятого из каморки привратника, и перелил её. Ихтиостега подошла к лохани и осмотрела её. Залезать туда она никак не решалась.
- Ну, что не так?
Мона прошла на середину комнаты и легла, вытаращив глаза на инспектора. Жавер тоже внимательно смотрел на неё, пытаясь понять, что ей надо. Потом он вымолвил «А!» и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, инспектор очутился на улице. Оглядевшись, он заприметил гамена и подозвал его к себе. Опустил руку в карман, вынул 1 франк и сказал:
- Принеси мне сюда лягушек… - он запнулся, так его удивили собственные слова, - штук шесть, наверное.
- Это, должно быть, для вашей ихтиостеги, сударь?
- Да… Или, может быть рыбу?
Нет, лучше лягушек! Они для них как деликатес! – мальчишка взял монету и умчался.
Поворачивая за угол, он поднял с земли дырявый чугунок.
В этом же чугунке гамен и принёс лягушек. Дети, видимо, уже давно промышляли отловом лягушек для ихтиостег. Протягивая тару, набитую неприятными тварями мальчишка произнёс:
- Приятного аппетита, сударь! – и убежал.
Жавер принёс этот «деликатес» Моне, и та сразу же принялась за трапезу. Человек же дождался момента, когда рептилия доест, прежде чем садиться за стол самому. Чавканье было неприятным.
К 11-ти вечера Мона соизволила опробовать ванну, приготовленную для неё. Сначала она опёрлась передними лапами на край лохани и осмотрела её. Ёмкость была удлинённой формы, почти во всю длину ихтиостеги. Мона перевалилась внутрь, выплеснув большое количество воды на пол согласно законам физики. Вода растеклась на полкомнаты и остановилась прямо у ног сидящего за столом Жавера. Он громко и неодобрительно фыркнул. Но ихтиостега уже не слышала – она погрузила голову в воду и затихла.
Пронаблюдав за рептилией какое-то время и убедившись, что той больше ничего не надо, человек улёгся спать. Ихтиостега, в целом, не причиняла больших неудобств. Кроме, конечно, неаккуратного обращения с водой.
Прошло два месяца насыщенной работы. Дела были разные. Засады, погони, аресты. Официальная сводка сообщала о самых интересных из них. Но о рептилиях никогда ничего не писали. Да и мало кого заботила эта несправедливость. В префектуре считали излишним упоминать ихтиостег в газетах, самим полицейским было всё равно, ибо все почести и продвижения по службе всё равно доставались людям. Впрочем, поначалу ихтиостег пытались как-то премировать, но потом это сочли глупостью.
С момента появления древних существ в Париже прошло почти полгода. Рептилии поднялись со дна Сены в апреле и прожили в городе всё лето. Теперь настала осень, и учёные задумались – как рептилии будут зимовать? Снова залягут на дно или как-то приспособятся к климату? А вдруг они просто погибнут?
Иногда даже Жавер задумывался о вопросах зимовки ихтиостег, но не мог найти ответа, поскольку не обладал обширными познаниями о рептилиях девонского периода. «Если потребуется, она сможет перезимовать и в моём доме», - говорил он себе, - «придётся, правда, немного приноровиться и обучить её новым вещам». Инспектор редко оставлял рептилию на ночь, и мысль о том, что так, возможно, придётся прожить всю зиму, его очень тревожила.
Осень была мягкой, но дыхание зимы уже чувствовалось. В конце октября выпало немного снега. Выйдя утром из дому, Жавер задумался, как отреагирует на это природное явление Мона. Но на набережной, где он её встретил, поведение ихтиостеги ни чем не отличалось от обычного. Инспектор успокоился на время, хотя понимал, что больших морозов ещё не было, а снег уже почти растаял. Но ломать голову над этим ему совершенно не хотелось.
День не задался с самого утра. В участке дали неточную информацию по делу о краже, из-за чего пришлось исколесить весь Париж. Позже сорвалась облава на убежище бандитов. Даже с ихтиостегами не удалось взять след. Такое, увы, случалось. Преступники быстро приноровились к методам работы рептилий в полиции – стали использовать дымовые завесы, выбирать непроходимые для ихтиостег пути отступления и придумывали другие хитрости. Наступал уже вечер, когда Жавер и Мона поручили ещё одно задание. Освободились они только к полуночи.
Последнее на день задержание было успешным, и все пережитые тяготы отступили на второй план. Жавер был доволен и взял понюшку табаку. Подходя к улочке, ведущей к набережной, инспектор остановился и посмотрел на ихтиостегу:
- Что, может отвести тебя сегодня к себе? Ты хорошо поработала, а у меня заготовлены сушёные лягушачьи лапки, – это блюдо было особенно любимым у Моны. - Пойдёшь?
Мона поняла, что речь идёт о лакомстве, и одобрительно «проквакала». Они пришли в квартиру Жавера. На пороге инспектор вспомнил, что воды для ванны у него нет, поэтому, прихватив ведро, быстро вышел на улицу. Там он окликнул дворового мальчишку и отдал ему ведро. Даже в такое позднее время можно было рассчитывать на услуги гаменов. Жавер проводил парнишку взглядом. Он знал всех здешних ребят, но этого юнца никогда не встречал, и тщетно пытался припомнить его лицо. Хорошее расположение духа не позволило ему углубиться в подозрения, и, как только гамен снова показался с уже полным ведром, Жавер быстро рассчитался с ним и поднялся к себе.
Мона сидела под столом и хрустела сушёными лягушачьими лапками. Жавер занимался её спальным местом. Перелив воду в лохань, он обернулся к рептилии. Та посмотрела на него. Казалось, что они общаются телепатически - ихтиостега быстро доела свой ужин и подошла к корыту. После того, когда она погрузилась в воду, Жавер вытер полы. Во время этих хлопот он не раз задумывался о том, что если рептилия останется зимовать здесь, придётся каждый день повторять все эти процедуры. Он лёг спать удручённым.
Когда утром комнату озарил солнечный свет, Жавер немного полежал, прислушиваясь к тишине, потом резко встал. День казался замечательным. Чувствуя боевой настрой, инспектор позавтракал, собрался и обнаружил, что в запасе осталось ещё полчаса. Он посмотрел на книги, лежащие стопкой на письменном столе. Читать не хотелось. Но всё же он сел за стол. Окинув его взглядом в надежде найти что-нибудь занимательное, Жавер наткнулся на лист бумаги - свод правил по содержанию ихтиостег. Тут же он вспомнил о Моне. За утренней суетой он даже не обратил на неё внимания. Она так затихла, что он и позабыл, что она в доме. Неужели её нужно будить? Он никогда этого не делал. Обычно рептилия сама выбиралась из корыта, завидев проснувшегося человека. Бывало и такое, что Мона вставала даже раньше и будила его, взбираясь на кровать. Жавер сразу подумал, что тут что-то не так.
- Мона, – вполголоса произнёс инспектор, не поворачивая голову в сторону корыта, - ты там заболела что ли? Отвести тебя на Сену?
Ответа не последовало. «Должно быть, не слышит», - решил Жавер и встал из-за стола. Но подходя к лохани, он всё же почувствовал некое беспокойство. Присев на корточки, Жавер заглянул внутрь.
Трудно описывать эмоции такого человека, который и улыбается-то редко. Жавер нахмурился, рассматривая ихтиостегу. Она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. Более того, цвет её кожи стал заметно бледнее, чем обычно. Инспектор слегка отпрянул назад, как бы пытаясь понять, что же случилось, потом резко опёрся на корыто и снова всмотрелся. Ихтиостега казалась мёртвой.
- Мона, ты чего, тварь, вытворяешь? – он запустил руки в воду, не засучив рукава, и аккуратно вытащил ихтиостегу из лохани. Тельце не было окоченевшим - хороший признак. Жавер попробовал нащупать пульс, в том месте, где находилось сердце у рептилии, но потом понял, что это тщетная попытка. Сердцебиение у ихтиостег очень медленное, плюс кожа, через которую, возможно, и не почувствуешь удара. Но только он собрался убирать руку, как почувствовал удар сердца. Существо было живым!
Инспектор положил рептилию на стол, стащил с кровати покрывало и обернул её. Всё это он делал как-то автоматически. Покрывало, возможно, вообще было лишним. Тем не менее, через минуту инспектор уже был на улице с ихтиостегой на руках. Он взял фиакр и отправился в префектуру полиции.
В префектуре был создан небольшой отдел по работе с ихтиостегами. Имелась и лаборатория, в которой работало несколько учёных, курировавших полицейских ихтиостег. Сюда полицейские приводили рептилий для проверок и советовались со специалистами по разным вопросам.
Жавер, не церемонясь, прошёл вглубь помещения и положил Мону на железный стол. Двое учёных подбежали и стали расспрашивать инспектора. Пока тот рассказывал всё, что знал, о приёме пищи, о замене воды, лаборанты раскутали ихтиостегу и принялись обследовать её. Щупали пульс, раскрывали пасть, переворачивали её на спину. Вызвали ещё одного сотрудника, и теперь трое людей суетились над рептилией.
Жавер отошёл к окну, чтобы не мешаться в этом узком помещении. Руки его были скрещены на груди, взгляд – суров и внимателен. Он следил за движениями копошившихся людей. Простояв с получаса, инспектор направился к выходу. На пороге, не поворачивая головы, он сказал жёстким безучастным тоном:
-Сделайте всё, что возможно. Я зайду вечером, а сейчас мне пора на работу.
И он вышел.
Весь день Жавер провёл на ногах. Инспектор был суровее обычного, но в его движениях чувствовалась рассеяность. Он старался не думать об ихтиостеге, уверяя себя в том, что рептилия – это всего лишь домашний питомец, как любая собака или кошка. А животные всё равно живут меньше людей. Кто знает, сколько было лет этой особи, когда она попала к нему? Из-за склада своего мышления, из-за привычек, инспектору удалось полностью переключиться на работу, являя собой отличный пример блюстителя закона и стража порядка. Но к концу дня пыл его угас, и он снова вспомнил о Моне.
Жавер старался растянуть время: он не хотел идти в лабораторию. Но дел было, как назло, мало. Освободившись, он медленно побрёл в направлении префектуры. Жавер был уверен, что ихтиостега умерла.
Перешагнув порог лаборатории, инспектор остановился. Свет был приглушённым, за окном уже темнело. Стол, на который Жавер положил рептилию, сейчас пустовал. В самом дальнем углу помещения горела лампа, за письменным столом, уставленным пробирками, сидел человек - один из тех учёных, которые были здесь утром. Человек обернулся.
- Добрый вечер, господин инспектор.
- Что с ихтиостегой?– невозмутимо спросил Жавер, хотя медленная и тихая речь лаборанта его взбесила.
- Отравление, господин инспектор, – после этих слов Жавер подошёл к железному столу, чтобы лучше слышать всё, что ему сейчас скажут, – вода была отравлена. Очень сильный яд, даже лошадь убивает.
- Вода! – Перед глазами инспектора пронеслись эпизоды прошлого вечера. Незнакомый мальчишка без сомнения был всему причиной. Вряд ли он сделал это просто так. Тут действовали недоброжелатели, которые у Жавера, безусловно, были. Бандиты боялись его и были способны на такие вот мелкие гадости. Всплеск гнева охватил инспектора, он сжал кулаки и уставился в окно. Учёный сделал шаг назад.
- Они убили её просто так. Потехи ради, - сквозь зубы тихо проговорил Жавер.
- Господин инспектор.
- Что?
- Ваша ихтиостега ещё жива, - Жавер уставился на лаборанта. – Мы не имеем права усыплять её, без вашего согласия. Она умрёт, скорее всего, этой ночью, но вы можете избавить её от страданий прямо сейчас. Вы хозяин, вам решать.
Жавер молчал минут пять. Он стоял перед столом, взгляд его блуждал по стеллажам и пробиркам. Учёный, такой худой и бледный, по сравнению с инспектором, тоже молчал. Ему казалось, что этот полицейский способен его убить. Наконец, инспектор нарушил тишину:
Вот что. Где она?
Учёный указал на угол лаборатории, отгороженный ширмами.
- Я забираю её.
Отодвинув ширму резким движением, почти опрокинув её, инспектор увидел ихтиостегу. Она была бледнее, чем утром. Жавер осторожно взял её на руки и направился к выходу. Лаборант, не проронив ни слова, быстрым движением оказался у двери и открыл её. Человек с рептилией на руках вышел из здания префектуры полиции.
Жавер шёл к Сене. На набережной, привычном месте, где он встречал своего питомца по утрам и куда отводил по вечерам, было пустынно. Фонарь, который обычно освещал это место, был разбит. Видимо, тут прошёл какой-нибудь гамен, любитель попроказничать. Было темно. Медленно, ощупывая каждую ступень, Жавер спустился к воде. Подойдя к самой кромке, он присел на колени и осмотрелся. Потом он приподнял ихтиостегу и постарался разглядеть её голову. Та приоткрыла глаза. Кажется, она берегла силы весь день, чтобы успеть что-то сказать на прощание. Она даже приоткрыла рот, но никакого звука не последовало. Жавер стал прислушиваться, ему хотелось последний раз услышать эти противные звуки, похожие на кваканье. Но ничего не было. Тогда он произнёс своим привычным суровым официальным голосом:
- Что ж, Мона, твоя служба закончилась. Тебе больше не придётся гоняться за преступниками. Отдыхай.
После этих слов он медленно опустил рептилию в воду. Рукава его плаща промокли насквозь. С минуту он продержал ихтиостегу на руках. Вода колыхала лапки и хвост ящера. Инспектор отпустил её. Рептилия сразу исчезла во мраке пучины, но Жавер всё ещё представлял, как она медленно опускается на дно, как она ложится на илистое основание, поднимая вокруг себя муть.
Человек встал и ощутил холодный ветер. Он посмотрел вверх: небо заволокло тяжёлыми облаками.
- Завтра будет снег.
На следующее утро всё и правда покрылось белым. Теперь с каждым днём становилось всё холоднее и холоднее.
Учёные застыли в ожидании. И тут подтвердилась одна из выдвинутых теорий. Все ихтиостеги начали возвращаться в Сену. Они уходили на дно. В два дня город полностью освободился от рептилий. Природа сама об этом позаботилась. Париж стал прежним.
И Жавер вернулся к прежнему ритму жизни. Со временем он сумел даже найти тех преступников, что отравили Мону. Большого срока они не получили, так как ихтиостеги, как мы помним, не ставились выше уличных собак. Только то, что это была служебная ихтиостега, сыграло свою роль. Зимними вечерами, когда за окошком сыпал пушистый снег, Жавер, сидя дома за письменным столом, тихо бормотал себе под нос: «Всё-таки она могла бы здесь перезимовать». Инспектор скучал. Но внешне не проявлял эмоций. Это не было ему свойственно, и он не мог отступать от своих правил. К концу зимы, которая длилась, по мнению горожан «уж очень долго», Жавер заставил себя забыть ихтиостегу.
Как-то в конце марта, инспектор был в префектуре. Спускаясь по лестнице вниз, он мимоходом заметил двух специалистов из отдела по работе с ихтиостегами. До него донесся их диалог:
- На юго-западе тоже заметили двух.
- Что-то они не так активны в этом году. И мне кажется, что их стало меньше.
- Всякое может быть. Нужно подождать недельку, тогда станет ясно.
Жавер вспомнил о Моне. Но воспоминание было похоже на дурной сон, так как оно заканчивалось бесчеловечным убийством ихтиостеги. Потом ему вспомнились и минуты гордости за свою рептилию. Как их все обступали, после удачного задержания преступников... Как однажды ихтиостега долго не могла избавиться от лоскута одежды, застрявшего между зубами, и ему пришлось вытаскивать его руками. Тогда она инстинктивно цапнула его, чуть не прокусив ладонь... Жавер поднёс к лицу правую руку. На ладони виднелся еле заметный шрам от зубов. Он процедил: «Надо же, всё ещё видно».
Ихтиостеги и правда стали возвращаться. Но их было вдвое меньше. Учёные уверяли, что рептилии погибли зимой. Горожан это устраивало. Полиция же постаралась возобновить сотрудничество с ихтиостегами. Дело шло медленно, половина обученных особей не вернулось этой весной. А те, что вернулись, проявляли мало интереса к работе. Учёные и полицейские не могли понять, с чем это может быть связано. После месяца работы отдел по работе с ихтиостегами был закрыт.
Наступил май, погода была чудесной.
Как-то инспектор Жавер брёл по набережной Сены. Вдруг, сам не понимая, почему, он очутился на том самом условленном месте, где обычно забирал Мону. Он взглянул вниз, на площадку. Там сидела ихтиостега небольших размеров. Машинально Жавер определил по пятнам, что это не Мона. Какие странные мысли приходили ему на ум сейчас!
- Ерунда. Мона умерла тогда от руки человека!- и он спустился вниз.
Сидевшая на каменной площадке ихтиостега лениво повернула голову и посмотрела на инспектора. Потом повернулась и плюхнулась в воду.
- Что ей не понравилось-то? – вполголоса пробормотал Жавер. Он был совершенно не против делить площадку с рептилией.
Человек наблюдал, как ихтиостега, доплыв до середины реки, скрылась в воде. Он огляделся. Больше ихтиостег видно не было. Иинспектор вздохнул:
-Они, видать и впрямь повымирали...
Неожиданно в метре от него прямо из воды выпрыгнула ихтиостега. Она вертикально прокрутилась вокруг своей оси и опустилась обратно. Те самые пятна... Это была Мона! Опешив, Жавер шагнул назад. Он не мог поверить своим глазам. Мона снова вынырнула, но уже ближе к площадке. Жавер подался вперёд и, подхватив её, вытащил к себе. Он не отпускал её.
- Мона, это действительно ты?!! – в ответ он услышал привычное кваканье, такой забытый и приятный звук. – Ну и ну! Ты потяжелела! Смотри-ка, как выросла!
Ихтиостега принялась вертеться, и Жавер поставил её на площадку. Она продолжала радоваться, издавая разные отвратительные звуки. Инспектор опустился на колено и протянул к ней руку. Подобно ласковой кошке, ихтиостега приподняла голову, чтобы дотронуться и потереться о его ладонь.
- Как же ты выжила, тварь? Оклемалась? Наверное, как же ещё... Ну и выросла ты!
Мона действительно подросла. Теперь она достигала размеров самой крупной особи, какую только встречали в Париже. Вдруг она развернулась и, прежде чем инспектор успел что-то понять, бросилась в воду. Жавер недоумённо уставился в реку.
- Ты чего? Куда? Не нужна мне твоя рыба!
Мона снова показалась из воды справа от площадки и проворно взобралась на неё. Жавер снова протянул было ей руку, развернувшись уже в другую сторону, но увидел, что ихтиостега, издавая странные звуки, смотрит в воду. Тогда он тоже посмотрел в ту сторону. У самого края что-то копошилось. Что-то, похожее на ящериц. Жавер нагнулся, чтобы разглядеть. Это были маленькие ихтиостеги.
Жаверу не доводилось видеть детёнышей ихтиостег, поэтому это зрелище его особенно удивило. Он повернулся к Моне:
- Что, чёрт возьми, это такое? Это твоё?
Тут человек понял, что ихтиостега всё это время зовёт своих детёнышей, чтобы те выбрались на площадку, но им это не удаётся из-за малых размеров и веса. Поэтому они копошились там у края. Тогда Жавер нагнулся и протянул вниз руку, подхватив одну из маленьких ихтиостег под брюхо. Двое других быстро взобрались по рукаву. Оставался четвёртый, который не хотел взбираться. Инспектор протянул другую руку. И детёныш со всего маху вцепился в протянутую ладонь. Жавер не произнёс ни звука, но лицо его исказилось от боли. Таким образом, он вытащил рептилию к остальным. Ихтиостега отцепилась. Подбежала Мона, как бы прося прощения за своего детёныша.
- Ну и детки у тебя! – спокойно произнёс Жавер. Тут он почувствовал, как по нему стали карабкаться и всюду лазить малыши-ихтиостеги. - А ну слезайте с меня, ящерицы!
Пока человек так сидел, на площадку выбралась ещё одна большая ихтиостега, та самая, которую он встретил, как только пришёл сюда сегодня. Она прошлась мимо и улеглась чуть вдалеке, лениво повернув голову и уставившись на Жавера.
- Твой муженёк, видно? – в ответ Мона снова начала ласкаться.
Они сидели на набережной уже около часа. Детёныши ихтиостеги сновали по площадке - они, в отличие от взрослых особей, были весьма проворны. Периодически они взбирались на Жавера и спрыгивали с него, лишь только он начинал ругаться. Вся его верхняя одежда намокла. Инспектор терпел, но это начинало ему надоедать. Он встал. Мона стояла рядом и что-то говорила на своём языке. Жаверу пришлось перебить её:
- Я рад, что ты жива и что у тебя всё хорошо. Но мне надо идти. Я зайду завтра, если будет время. Теперь полицейских ихтиостег упразднили, так что тебе работать не надо. Понимаешь?
Ихтиостега внимательно слушала, но не понимала. Жавер погладил её ещё раз и поднялся наверх. Мона за ним не последовала.
Вот и молодец – произнёс инспектор, обернувшись.
Ихтиостега смотрела на него. Что-то было странное в её взгляде. Жавер напялил шляпу, отряхнулся от капелек воды и ушёл.
Эта их встреча была последней. Вечером следующего дня Жавер пришёл на то же место, и, прождав около часа, ушёл. «Должно быть, какие-нибудь семейные дела» - подумал он. Но ихтиостег не было и на следующий день, и всю неделю.
Прошёл месяц. Загадочные ящерицы исчезли. Все ихтиостеги Парижа пропали. Учёные не переставали ломать голову над причинами такого поведения. Организовали поисковые группы, спустили водолазов на дно реки. Никаких следов, никаких признаков. Ни трупов, ни скелетов. Выходит, даже зимой никто не погиб?
Они ушли. Но куда? Зачем? Почему? Никто не мог дать ответов. Долго ещё в газетах писали об этом происшествии. Но постепенно всё забылось...
Ихтиостеги исчезли так же таинственно, как и появились. Париж вернулся к полноценной жизни и больше никогда не вспоминал обо всём этом «доисторическом недоразумении».
Но все ли люди забыли об этом? Да. Так гласит история. И нет. Так гласит истина.
иллюстрации некоторых моментов (кроме верхних рисунков)
И тут вроде интерес к этой теме возник, поэтому решила показать фик. Пусть будет. (А вообще, если есть замечания по тексту и вы готовы взяться за правки - то пожалуйста! И по шапке тоже подскожите, если что не так.)
Название: Ум, честь и трезвость французской полиции
Автор: Dasha KO
Бета и гамма: zorro-rita
Категория: Джен
Рейтинг: PG
Размер: миди
Жанр: научная фантастика
Персонажи: Жавер, ихтиостега Мона
Описание: Небольшая история о службе рептилии девонского периода в рядах полиции.
Предупреждение: как выглядит ихтиостегаmedia.tumblr.com/694c116e97b1526704ac5f44fe0147...
читать дальше
События, о которых здесь пойдёт речь, произошли в первой половине XIX века в Париже. Это главные уцелевшие факты. Есть такие моменты в истории, о которых не просто хочется забыть - хочется уничтожить всякую информацию о них. С нашим событием так и произошло. Просто пришло время, когда люди удивились сами себе, сочли настоящее вздором или дурным сном и отказались от него. Закопали и забыли.
Воскресим же по памяти все эти удивительные сюжеты, разворачивавшиеся на улицах Парижа. И начнём с одной газетной статьи под заголовком «Загадка на дне Сены». Вот что в ней писалось:
«… такого-то года прохожий Н.Н. обнаружил неведомое существо прямо на набережной Сены. Уведомив полицию, место, где находилось существо, оцепили и стали ждать приезда специалистов (следовало перечисление фамилий). Они прибыли довольно скоро и осмотрели диковину. После совещания был вынесен вердикт: это существо, не что иное, как ихтиостега. Рептилия девонского периода, обитавшая на планете столько-то тысяч лет назад. Судя по всему, всё это время она спала глубоко на дне реки и сейчас пробудилась...»
С первых же строк читателя охватывало недоумение. И как такое возможно - в наше-то время?
Не успела эта первая заметка разлететься по улицам Парижа, как в полицию стали поступать сообщения о новых находках диковинных существ. Ихтиостег обнаруживали в разных местах вдоль Сены. Учёные принялись выяснять, где же находится логово и сколько особей сумело выжить после спячки. На тщательной экспертизе настаивали горожане, особенно из высших слоёв общества. Люди боялись, что рептилии начнут быстро размножаться, станут источником каких-нибудь новых, неизвестных, болезней, эпидемий и т.д. и т.п.
Первых пойманных ихтиостег обследовали в лабораториях. К слову сказать, ни одно из существ не проявило сопротивления, и это сразу удивило учёных. Дальнейшие исследования показали, что рептилии обладают довольно развитой нервной системой. «Они умнее собак и дельфинов», - цитировало одно из изданий высказывание известного специалиста. Но самым главным заявлением, успокоившим горожан, было официальное заявление префектуры, что ихтиостеги не опасны, не агрессивны и не несут никаких заразных болезней. Что касалось размножения ихтиостег, то оно не носило угрожающего характера. Куда больше вреда исходило от крыс да от бездомных собак.
Итак, новые обитатели города не представляли никакой угрозы для общества. Это было доказано «с научной точки зрения». И все как будто успокоились... Но все ли? Слишком уж многое зависело от личного отношения каждого человека. Да и существо было, откровенно говоря, довольно мерзкого вида. Есть же люди, которые боятся жаб и ящериц. Появились и те, кто боялся ихтиостег. Недовольных горожан было не так много, поэтому никаких жёстких мер против ихтиостег не применили. Но некоторые общественные места всё же стали ограждать от рептилий, дабы они не попадались на глаза важным особам и не портили им настроение.
Прошло месяца два после появления «парижской диковины», и статистика показала, что граждане, в целом, свыклись с этой самой диковиной. Происшествий, связанных с ихтиостегами почти не происходило, разве что по вине самих людей. Рептилии мирно жили в Сене и на её берегах. Они выползали на набережные погреться в лучах солнца. Кто-то даже находил это милым зрелищем, кто-то отвратительным, ну а большинство просто не обращало на них внимания. Немногие задумывались об умственных способностях существ. Почему они, положим, не ходили по проезжей мостовой? Или не пытались красть куски мяса из лавочек? Не от того ли, что они понимали, что там и там их подстерегает опасность? Значило ли это, что ихтиостеги были далеко не глупыми рептилиями?
Префект полиции Жиске задался этим вопросом. Он прочитал все научные статьи об ихтиостегах. Однажды, совершенно случайно, он заметил, как обычный мальчишка, парижский гамен, играет с ихтиостегой, и стал наблюдать за ними. Можно было вообразить, что ребёнок играет с собакой. Ихтиостега выполняла различные команды и моментально разучивала новые. И пусть строение тела не позволяло существу выглядеть грациозно и изворотливо, по крайне мере на суше, но очевидно было одно – ихтиостега понимала человека.
В этот же день Жиске собрал небольшой совет, пригласил учёных и других уполномоченных лиц. На повестке собрания звучал вопрос: «Возможно ли использовать ихтиостег в работе полиции?».
Совещание затянулось на целый день. Было принято решение организовать экспериментальные группы, состоящие из полицейского и ихтиостеги. Рептилию предполагалось выдрессировать, исходя из нужд полиции. Как стало известно на совете, существа обладали прекрасным обонянием. Специалисты также уверили присутствующих в том, что рептилии неплохо бегают (мало кто видел бег ихтиостеги – быстрый, но довольно неуклюжий), и их вполне можно использовать в преследовании и задержании преступников - вместо собак.
Ихтиостеги обладали ещё одной довольно интересной особенностью – они не выносили запаха алкогольных напитков. Даже самое простое вино с малым градусом вызывало у них недовольную реакцию. Ихтиостега могла даже разбить бутыль с таким напитком. Собранию и Жиске понравилась эта особенность, хотя все понимали, что на деле это вряд ли сыграло бы какую-то роль. Кто-то даже пошутил: «Ихтиостега – ум, честь и трезвость французской полиции!».
Полицейским предстояло добровольно принять участие в эксперименте. Специального приказа издавать не стали. Ведь, как мы помним, не все люди воспринимали ихтиостег адекватно, и кто знает, как бы отреагировало общество, появись такая информация в официальных источниках.
Курс подготовки занял месяц. Этого оказалось достаточным, чтобы полицейский и ихтиостега привыкли друг к другу. Планировалось собрать группу из 20 человек, но по истечении обучения 10 человек отказалось дальше участвовать в эксперименте, видимо, не поладив со своим питомцем.
Одним из добровольцев был инспектор Жавер - полицейский, отличающийся чрезмерной преданностью своему делу. Преступники его боялись, на службе его уважали, однако друзьями он так и не обзавёлся. Впрочем, работа была для него всем, а прочее он считал ерундой. Он успешно прошёл курс с приставленной к нему ихтиостегой. Почему же Жавер вызвался участвовать в столь необычном эксперименте?
Само появление древней ожившей диковины в центре Парижа не сильно впечатлило Жавера. А когда к ихтиостегам все уже привыкли, Жавер, проходя мимо одной из них, только и говорил, ухмыляясь: «Что за уродство!» или «Что за неприятная тварь». Но кто бы мог подумать, что в глубине души он симпатизировал странным существам за то самое уродство, вызывавшее у большинства людей отвращение. Однако он мог поклясться, что если бы одна из этих «ящериц» совершила покушение на мирного горожанина или по её вине случилась бы какая-нибудь беда, он бы первым стал добиваться искоренения этой причуды из города. Но рептилии вели себя примерно. И более того, как инспектор узнал прямиком от Жиске, – могут даже оказать помощь полиции.
Решив посмотреть, что из этого получится, Жавер вступил в ряды добровольцев. Досадовал он только из-за того, что потеряет целый месяц, играясь, как он говорил, с этой ящерицей. Он полагал, что рептилию можно обучить и в более короткие сроки. Тем не менее, время пролетело быстро, и инспектор вышел на работу с новым помощником – ихтиостегой.
Перед началом обучения, которое проводили учёные, каждому полицейскому нужно было придумать кличку своему новому питомцу. Надо сказать, что все отобранные ихтиостеги были особями женского пола. Учёные объясняли этот выбор рядом биологических преимуществ самок от самцов. Первые, как оказалось, были чуть крупнее, чуть умнее и имели более развитую челюсть с острыми зубами. Жиске подумал, что «такая челюсть может пригодиться полиции, если научить её правильно кусать».
Жавер долго ломал голову по поводу клички и ничего кроме «Мона» придумать не смог. Была у него идея, чтобы кличка ассоциировалась со словами «правосудие», «право», но ничего не получалось. Поэтому он остановился на первом же имени, возникшем в его мыслях. Похоже, инспектор подумал о произведениях искусства, и первым, что ему представилось, была картина Да Винчи. Так ихтиостега стала называться Моной и быстро привыкла к этой кличке.
Как различались между собой эти родственники динозавров? Оказалось - сравнительно просто. Каждая особь обладала своим узором пятен на спине. Жавер запомнил свою ихтиостегу и не стал трудиться запоминать остальных. Но со временем, чему он и сам удивлялся, он начал различать всех питомцев своих коллег.
Что касается места для ночлега ихтиостег, то учёные предложили несколько вариантов. Один из них был «естественным», где полицейский по окончанию дежурства сам отводил своего помощника к Сене. Второй был «домашним», где каждому участнику эксперимента предлагалось забрать рептилию с собой. Для ночлега в доме были свои требования: наличие ёмкости, вмещающей ихтиостегу полностью, и чистая вода, которую нужно было менять каждый день, так как рептилии было жизненно необходимо хотя бы раз в день окунаться. Также рекомендовались простые прогулки на Сену и множество других мелких пунктов. Все эти меры, к сожалению, имели больше рекомендательный, чем обязательный характер.
Прочитав все эти требования, Жавер решил оставлять Мону на ночь в Сене.
И вот наступил первый день совместной службы человека и рептилии. Жавер проснулся пораньше (чтобы дойти до реки, предстояло сделать лишний крюк), быстро собрался и вышел. Возле самой набережной, места, где инспектор оставил ихтиостегу, стояли и прогуливались люди. У Жавера мелькнула мысль, насколько глупо может выглядеть со стороны такая сцена: человек подходит к перилам набережной, подзывает к себе ихтиостегу, и они уходят вместе. Но делать было уже нечего. Он сошёл по каменной лестнице к самой воде.
- Мона! - выкрикнул Жавер в направлении реки. Он не сколько увидел, столько почувствовал, как прохожие с удивлением на него обернулись. Несколько смутившись, инспектор подумал, что если эта тварь сейчас не появится, он уйдёт один. Однако, мгновение спустя, прямо перед ним из воды выскочила ихтиостега. Она выпрыгнула вертикально, крутясь вокруг своей оси и поблескивая в лучах восходящего солнца. Так она приветствовала своего хозяина. С грациозностью дельфина она так же вертикально опустилась обратно в воду и проворно выбралась на каменную площадку, где стоял Жавер. Кто-то из прохожих даже поаплодировал. Но инспектора это фееричное приветствие не тронуло, даже немного разозлило. Ихтиостега подошла прямо к его ногам и издала звуки, напоминающие кваканье лягушки. Теперь она приветствовала его голосом. Жавер быстро повернулся и зашагал вверх по лестнице, махнув ихтиостеге следовать за ним. Рептилия послушно зашлёпала за хозяином.
В этот день работы выпало много. Самым сложным оказалось задержание преступника, оказавшего сопротивление. Это был кабатчик, задолжавший кредиторам огромные суммы и скрывающийся в Париже. Отчаяние дарит людям разные умения. Так и этот щуплый мужчина мерзкого вида на деле оказался довольно прытким и сильным. Он сумел с лёгкостью выскользнуть из рук целой группы полицейских и убежать. Жавер подоспел к опешившим полисменам в тот момент, когда преступник уже заворачивал за угол в глубине улицы.
Инспектор бросился в погоню. Но, пробежав немного, остановился и оглянулся. За ним неуклюже шлёпала по брусчатке Мона. Её скорости не хватало, чтобы они бежали вместе. Дождавшись, пока рептилия поравняется с ним, Жавер презрительно посмотрел на неё и побежал дальше, набирая скорость. Ихтиостега осталась далеко позади. В такой погоне действовать нужно без промедления, и инспектор решил, что с ящерицей он только потеряет время и добычу.
Повернув за угол, Жавер увидел целый лабиринт улочек, в каждой из которых было легко скрыться. Инспектор досадовал – в одиночку не проверить каждый закоулок, полицейские далеко, ихтиостега тоже. И он ринулся прямиком по улице, заглядывая мимоходом в переулки и стараясь зацепить взглядом хоть что-то подозрительное. Так он пробежал до конца и остановился. Улица выходила на оживлённую дорогу. Беглец не смог бы оказаться незамеченным здесь, значит, он свернул в один из тёмных переулков по пути. Выругавшись, Жавер резко обернулся. Где-то в середине этой улицы была ихтиостега и нервно топталась на месте. Поняв, что инспектор, наконец, видит её, она шмыгнула в переулок, уходящий влево. Мона взяла след. Жавер поспешил к ней.
Оказавшись на нужной улочке, инспектор окликнул ихтиостегу. В ответ он услышал звук, напоминающий кваканье, который тут же сменился грохотом падающих жестяных вёдер. Жавер подбежал к источнику шума, и его глазам предстала следующая картина: в окне первого этажа висел беглец, а в его правую ногу мёртвой хваткой вцепилась ихтиостега и извивалась, размахивая хвостом. Рука, которой преступник держался за что-то в помещении, соскользнула, и он вывалился наружу. Жавер медленно подошёл к нему и ухмыльнулся.
Схватка «динозавра» и человека ошеломила инспектора, но он не подал виду. Это было странное зрелище, даже жуткое. Впрочем, он подумал, что так и должно быть. Такое непривычно видеть, вот и всё. Когда преступник поднял глаза и увидел Жавера, то тут же поник. Кажется, его перестала волновать даже громадная ящерица, не выпускающая из пасти его ногу. Как ни была отвратительна и страшна ихтиостега, Жавер был ужаснее. Одним своим видом, лицом, кулаками он вселил в несчастного покорность судьбе.
Больше ничего примечательного в этот день не случилось. Преступника увели в участок, где ему перевязали ногу. Сильного повреждения не было, рептилия не переломила кость, но врач заметил, что «вполне могла». Инспектор отвёл ихтиостегу к Сене и вернулся домой.
Прошло три дня напряжённой работы. На четвёртый день Жавер оставил Мону на берегу Сены, так как она неважно выглядела. Рептилии оказалось тяжелее переносить каждодневный труд, чем человеку, ей нужна была передышка. Зато на следующее утро она выглядела абсолютно здоровой, и человек с рептилией снова взялись за работу вместе. К вечеру инспектор отвёл её на прежнее место. Посмотрев, как ихтиостега неуклюже плюхается в воду и уходит в глубину, Жавер развернулся и не спеша дошёл до дома. Над Парижем сгущались сумерки.
Наступила полночь, но Жавер ещё не ложился. Он поел, попытался почитать, а потом просто вытянулся в кровати. Пролежав так около получаса, он встал, оделся и вышел из дому. Он направился к Сене.
Ночь была звёздной. На улице не души. Жавер подошёл к перилам и осмотрел поверхность воды. Река текла в своём привычном ритме, отражая огоньки противоположного берега. Кое-где на поверхности Сены появлялись ихтиостеги. У них было время охоты. Жавер простоял так с полчаса, наблюдая. Газовый фонарь освещал площадку у самой воды. Инспектор спустился туда. Подойдя к самому краю, он невольно бросил взгляд на тень, отбрасываемую стеной от фонаря. В тени кто-то или что-то было. Жавер стал вглядываться – то сидела ихтиостега. До него донёсся хруст и чавканье. Рептилия ужинала.
Мона? Это ты здесь? – резко спросил Жавер.
На его слова ихтиостега оторвалась от своей трапезы и подняла голову. Из тёмного угла сверкнули два зловещих глаза. Инспектор развернулся к ней всем корпусом – на секунду ему показалось, что эта тварь собирается атаковать. Животные могут быть агрессивны, защищая свою добычу, подумал Жавер. Но ихтиостега вернулась к своему прерванному занятию, не обращая более внимания на человека. Человек же постоял ещё с минуту, наблюдая за ней, а потом резко повернулся и зашагал к каменной лестнице. Жавер успел различить в темноте узор из пятнышек на теле рептилии – это была не Мона, поэтому больше оставаться здесь ему не хотелось.
Поднимаясь, инспектор услышал, что на площадку карабкается ещё одна ихтиостега. Теперь он увидел своего питомца. В зубах Мона держала большую рыбину. Очутившись на суши и увидев своего хозяина, рептилия подбежала к нему. Мона положила к ногам Жавера свою добычу, так, что рыба шлёпнула хвостом о его ногу и слизь испачкала правый сапог. Инспектор недоуменно посмотрел вниз:
Ешь сама, мне не надо, - и отодвинул рыбину от себя.
Ихтиостега что-то сказала в ответ на своём языке и снова схватила рыбу. Оттащив добычу в сторонку, она принялась есть, отрывая и заглатывая куски мяса. Неприятное зрелище. Даже за собаками смотреть привычнее.
Жавер вернулся к себе.
Зачем он вообще ходил ночью на Сену? Неужели для того, чтобы проведать ихтиостегу? Наверное, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Следующий день, в целом, оказался скучным. Стоял август, но дождь моросил словно сентябрьский. В такие дни, казалось, даже преступникам было лень что-либо делать. Жавер сидел в полицейском участке и копался в документах, Мона лежала перед его столом. Начинало вечереть, как вдруг в кабинет вошёл полицейский и стал оживлённо говорить с инспектором. Минуту спустя все покинули кабинет. В северной части Парижа намечалась западня для одной банды.
Прибыв на место, Жавер и Мона заняли удобную позицию. Все действия бандитов были видны как на ладони. Утром они ограбили какой-то склад, а сейчас пытались сбыть продукцию. Они выносили из погреба старого дома - очевидно, их пристанища - тяжёлые ящики, ставили это всё рядом с телегой, запряженной двумя лошадьми, и снова ныряли в дом. Партия, по-видимому, была большой и бандиты уже измучились сновать туда-сюда. А полиция ждала, пока вся работа будет сделана.
Прошло около часа. Бандиты всё ещё сновали из погреба на улицу и обратно. Вдруг их движения изменились. Они стали бросать быстрые взгляды по сторонам. Кто-то из них не то заметил, не то просто предположил, что их, возможно, стерегут фараоны. Жавер насторожился. Но вот носильщики вернулись к прежнему темпу работы, как и часом раньше, и перестали озираться. Казалось, будто они успокоились после ложной тревоги. Бандитов было человек пять. Трое - в доме, в погребе и на лестнице, двое – на улице. Те, что были на улице, сновали от порога к телеге. В доли секунды они скрылись в доме. Могло показаться, что они замешкались, но опытные агенты сразу учуяли попытку побега.
Тихая улочка наполнилась движением. Полицейские ринулись в дом. Там уже никого не было. В погребе - тоже никого. Инспектор Жавер с ихтиостегой растолкали недоумевающих полицейских и спустились в погреб. Ихтиостега вырвалась вперёд и указала на каменную стену. Стало понятно, что там – замаскированная дверь. Жавер вышиб её ногой. Он, ихтиостега и ещё пара агентов оказались в тоннеле. Это не была канализация, во всяком случае здесь не воняло. Может быть, тут когда то было нечто подобное, но новая система стоков вытеснила старую, оставив кое-где сухие лабиринты. Полицейские пробежали до первого поворота. За ним открывалось несколько путей. Двое агентов кинулись направо, кто-то вперёд, но Жавер сразу окликнул их и показал на ихтиостегу.
- Она взяла след, нужно идти за ней.
- Вы уверены? Можно ли положиться на эту зверюгу?
- Я ручаюсь.
И они последовали за рептилией. Через пару шагов Жавер вспомнил, что ихтиостега недостаточно быстро бегает. Ловким движением прямо на ходу инспектор подхватил ящера правой рукой и продолжил движение вперёд. Мона не возражала, так как бежать самой ей было тяжело. Её когтистые передние лапы и перепончатые задние продолжали рефлекторно шевелиться, словно отталкиваясь от воздуха. Это создавало некоторое неудобство нёсшему её человеку (и казалось смешным со стороны), но инспектор быстро приноровился.
Мона издавала разные неприятные звуки, когда нужно было повернуть в тот или иной тоннель. Так она указывала правильный путь. Полицейские стали различать вдалеке бегущих людей. Бандиты так вымотались за весь день, что силы их уже были на исходе. Заметив за спиной вооружённых людей, они остановились, кто-то повалился наземь, кто-то прижался к стене от усталости. Банду окружили и связали.
Пятерых задержанных вывели на улицу. Последним вышел Жавер с Моной. Он всё ещё держал её правой рукой, словно какую-то вещь. Ихтиостега расслабилась и, воспользовавшись тем, что хозяин забыл её поставить на землю, отдыхала весь обратный путь. Вокруг ходили солдаты и полицейские, они уже досматривали контрабанду, что-то опечатывалии составляли опись. Несколько человек подошли к ихтиостеге и погладили её по голове. Тут Жавер понял, что всё это время держит рептилию одной рукой, а весит она 20 килограммов. Он не заметил тяжести, хотя рука уже затекла (и потом целый день болела). Поставив Мону обратно на землю он, не то сделав вид, не то по-настоящему, погладил её по голове.
В этот вечер Жавер был очень доволен. Предстояло отвести ихтиостегу к Сене на ночь, но тут инспектору пришла в голову мысль оставить её у себя. Заодно он бы посмотрел, как она ведёт себя в помещении и как много ли с ней хлопот.
Он сам принёс воды для большого таза, взятого из каморки привратника, и перелил её. Ихтиостега подошла к лохани и осмотрела её. Залезать туда она никак не решалась.
- Ну, что не так?
Мона прошла на середину комнаты и легла, вытаращив глаза на инспектора. Жавер тоже внимательно смотрел на неё, пытаясь понять, что ей надо. Потом он вымолвил «А!» и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, инспектор очутился на улице. Оглядевшись, он заприметил гамена и подозвал его к себе. Опустил руку в карман, вынул 1 франк и сказал:
- Принеси мне сюда лягушек… - он запнулся, так его удивили собственные слова, - штук шесть, наверное.
- Это, должно быть, для вашей ихтиостеги, сударь?
- Да… Или, может быть рыбу?
Нет, лучше лягушек! Они для них как деликатес! – мальчишка взял монету и умчался.
Поворачивая за угол, он поднял с земли дырявый чугунок.
В этом же чугунке гамен и принёс лягушек. Дети, видимо, уже давно промышляли отловом лягушек для ихтиостег. Протягивая тару, набитую неприятными тварями мальчишка произнёс:
- Приятного аппетита, сударь! – и убежал.
Жавер принёс этот «деликатес» Моне, и та сразу же принялась за трапезу. Человек же дождался момента, когда рептилия доест, прежде чем садиться за стол самому. Чавканье было неприятным.
К 11-ти вечера Мона соизволила опробовать ванну, приготовленную для неё. Сначала она опёрлась передними лапами на край лохани и осмотрела её. Ёмкость была удлинённой формы, почти во всю длину ихтиостеги. Мона перевалилась внутрь, выплеснув большое количество воды на пол согласно законам физики. Вода растеклась на полкомнаты и остановилась прямо у ног сидящего за столом Жавера. Он громко и неодобрительно фыркнул. Но ихтиостега уже не слышала – она погрузила голову в воду и затихла.
Пронаблюдав за рептилией какое-то время и убедившись, что той больше ничего не надо, человек улёгся спать. Ихтиостега, в целом, не причиняла больших неудобств. Кроме, конечно, неаккуратного обращения с водой.
Прошло два месяца насыщенной работы. Дела были разные. Засады, погони, аресты. Официальная сводка сообщала о самых интересных из них. Но о рептилиях никогда ничего не писали. Да и мало кого заботила эта несправедливость. В префектуре считали излишним упоминать ихтиостег в газетах, самим полицейским было всё равно, ибо все почести и продвижения по службе всё равно доставались людям. Впрочем, поначалу ихтиостег пытались как-то премировать, но потом это сочли глупостью.
С момента появления древних существ в Париже прошло почти полгода. Рептилии поднялись со дна Сены в апреле и прожили в городе всё лето. Теперь настала осень, и учёные задумались – как рептилии будут зимовать? Снова залягут на дно или как-то приспособятся к климату? А вдруг они просто погибнут?
Иногда даже Жавер задумывался о вопросах зимовки ихтиостег, но не мог найти ответа, поскольку не обладал обширными познаниями о рептилиях девонского периода. «Если потребуется, она сможет перезимовать и в моём доме», - говорил он себе, - «придётся, правда, немного приноровиться и обучить её новым вещам». Инспектор редко оставлял рептилию на ночь, и мысль о том, что так, возможно, придётся прожить всю зиму, его очень тревожила.
Осень была мягкой, но дыхание зимы уже чувствовалось. В конце октября выпало немного снега. Выйдя утром из дому, Жавер задумался, как отреагирует на это природное явление Мона. Но на набережной, где он её встретил, поведение ихтиостеги ни чем не отличалось от обычного. Инспектор успокоился на время, хотя понимал, что больших морозов ещё не было, а снег уже почти растаял. Но ломать голову над этим ему совершенно не хотелось.
День не задался с самого утра. В участке дали неточную информацию по делу о краже, из-за чего пришлось исколесить весь Париж. Позже сорвалась облава на убежище бандитов. Даже с ихтиостегами не удалось взять след. Такое, увы, случалось. Преступники быстро приноровились к методам работы рептилий в полиции – стали использовать дымовые завесы, выбирать непроходимые для ихтиостег пути отступления и придумывали другие хитрости. Наступал уже вечер, когда Жавер и Мона поручили ещё одно задание. Освободились они только к полуночи.
Последнее на день задержание было успешным, и все пережитые тяготы отступили на второй план. Жавер был доволен и взял понюшку табаку. Подходя к улочке, ведущей к набережной, инспектор остановился и посмотрел на ихтиостегу:
- Что, может отвести тебя сегодня к себе? Ты хорошо поработала, а у меня заготовлены сушёные лягушачьи лапки, – это блюдо было особенно любимым у Моны. - Пойдёшь?
Мона поняла, что речь идёт о лакомстве, и одобрительно «проквакала». Они пришли в квартиру Жавера. На пороге инспектор вспомнил, что воды для ванны у него нет, поэтому, прихватив ведро, быстро вышел на улицу. Там он окликнул дворового мальчишку и отдал ему ведро. Даже в такое позднее время можно было рассчитывать на услуги гаменов. Жавер проводил парнишку взглядом. Он знал всех здешних ребят, но этого юнца никогда не встречал, и тщетно пытался припомнить его лицо. Хорошее расположение духа не позволило ему углубиться в подозрения, и, как только гамен снова показался с уже полным ведром, Жавер быстро рассчитался с ним и поднялся к себе.
Мона сидела под столом и хрустела сушёными лягушачьими лапками. Жавер занимался её спальным местом. Перелив воду в лохань, он обернулся к рептилии. Та посмотрела на него. Казалось, что они общаются телепатически - ихтиостега быстро доела свой ужин и подошла к корыту. После того, когда она погрузилась в воду, Жавер вытер полы. Во время этих хлопот он не раз задумывался о том, что если рептилия останется зимовать здесь, придётся каждый день повторять все эти процедуры. Он лёг спать удручённым.
Когда утром комнату озарил солнечный свет, Жавер немного полежал, прислушиваясь к тишине, потом резко встал. День казался замечательным. Чувствуя боевой настрой, инспектор позавтракал, собрался и обнаружил, что в запасе осталось ещё полчаса. Он посмотрел на книги, лежащие стопкой на письменном столе. Читать не хотелось. Но всё же он сел за стол. Окинув его взглядом в надежде найти что-нибудь занимательное, Жавер наткнулся на лист бумаги - свод правил по содержанию ихтиостег. Тут же он вспомнил о Моне. За утренней суетой он даже не обратил на неё внимания. Она так затихла, что он и позабыл, что она в доме. Неужели её нужно будить? Он никогда этого не делал. Обычно рептилия сама выбиралась из корыта, завидев проснувшегося человека. Бывало и такое, что Мона вставала даже раньше и будила его, взбираясь на кровать. Жавер сразу подумал, что тут что-то не так.
- Мона, – вполголоса произнёс инспектор, не поворачивая голову в сторону корыта, - ты там заболела что ли? Отвести тебя на Сену?
Ответа не последовало. «Должно быть, не слышит», - решил Жавер и встал из-за стола. Но подходя к лохани, он всё же почувствовал некое беспокойство. Присев на корточки, Жавер заглянул внутрь.
Трудно описывать эмоции такого человека, который и улыбается-то редко. Жавер нахмурился, рассматривая ихтиостегу. Она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. Более того, цвет её кожи стал заметно бледнее, чем обычно. Инспектор слегка отпрянул назад, как бы пытаясь понять, что же случилось, потом резко опёрся на корыто и снова всмотрелся. Ихтиостега казалась мёртвой.
- Мона, ты чего, тварь, вытворяешь? – он запустил руки в воду, не засучив рукава, и аккуратно вытащил ихтиостегу из лохани. Тельце не было окоченевшим - хороший признак. Жавер попробовал нащупать пульс, в том месте, где находилось сердце у рептилии, но потом понял, что это тщетная попытка. Сердцебиение у ихтиостег очень медленное, плюс кожа, через которую, возможно, и не почувствуешь удара. Но только он собрался убирать руку, как почувствовал удар сердца. Существо было живым!
Инспектор положил рептилию на стол, стащил с кровати покрывало и обернул её. Всё это он делал как-то автоматически. Покрывало, возможно, вообще было лишним. Тем не менее, через минуту инспектор уже был на улице с ихтиостегой на руках. Он взял фиакр и отправился в префектуру полиции.
В префектуре был создан небольшой отдел по работе с ихтиостегами. Имелась и лаборатория, в которой работало несколько учёных, курировавших полицейских ихтиостег. Сюда полицейские приводили рептилий для проверок и советовались со специалистами по разным вопросам.
Жавер, не церемонясь, прошёл вглубь помещения и положил Мону на железный стол. Двое учёных подбежали и стали расспрашивать инспектора. Пока тот рассказывал всё, что знал, о приёме пищи, о замене воды, лаборанты раскутали ихтиостегу и принялись обследовать её. Щупали пульс, раскрывали пасть, переворачивали её на спину. Вызвали ещё одного сотрудника, и теперь трое людей суетились над рептилией.
Жавер отошёл к окну, чтобы не мешаться в этом узком помещении. Руки его были скрещены на груди, взгляд – суров и внимателен. Он следил за движениями копошившихся людей. Простояв с получаса, инспектор направился к выходу. На пороге, не поворачивая головы, он сказал жёстким безучастным тоном:
-Сделайте всё, что возможно. Я зайду вечером, а сейчас мне пора на работу.
И он вышел.
Весь день Жавер провёл на ногах. Инспектор был суровее обычного, но в его движениях чувствовалась рассеяность. Он старался не думать об ихтиостеге, уверяя себя в том, что рептилия – это всего лишь домашний питомец, как любая собака или кошка. А животные всё равно живут меньше людей. Кто знает, сколько было лет этой особи, когда она попала к нему? Из-за склада своего мышления, из-за привычек, инспектору удалось полностью переключиться на работу, являя собой отличный пример блюстителя закона и стража порядка. Но к концу дня пыл его угас, и он снова вспомнил о Моне.
Жавер старался растянуть время: он не хотел идти в лабораторию. Но дел было, как назло, мало. Освободившись, он медленно побрёл в направлении префектуры. Жавер был уверен, что ихтиостега умерла.
Перешагнув порог лаборатории, инспектор остановился. Свет был приглушённым, за окном уже темнело. Стол, на который Жавер положил рептилию, сейчас пустовал. В самом дальнем углу помещения горела лампа, за письменным столом, уставленным пробирками, сидел человек - один из тех учёных, которые были здесь утром. Человек обернулся.
- Добрый вечер, господин инспектор.
- Что с ихтиостегой?– невозмутимо спросил Жавер, хотя медленная и тихая речь лаборанта его взбесила.
- Отравление, господин инспектор, – после этих слов Жавер подошёл к железному столу, чтобы лучше слышать всё, что ему сейчас скажут, – вода была отравлена. Очень сильный яд, даже лошадь убивает.
- Вода! – Перед глазами инспектора пронеслись эпизоды прошлого вечера. Незнакомый мальчишка без сомнения был всему причиной. Вряд ли он сделал это просто так. Тут действовали недоброжелатели, которые у Жавера, безусловно, были. Бандиты боялись его и были способны на такие вот мелкие гадости. Всплеск гнева охватил инспектора, он сжал кулаки и уставился в окно. Учёный сделал шаг назад.
- Они убили её просто так. Потехи ради, - сквозь зубы тихо проговорил Жавер.
- Господин инспектор.
- Что?
- Ваша ихтиостега ещё жива, - Жавер уставился на лаборанта. – Мы не имеем права усыплять её, без вашего согласия. Она умрёт, скорее всего, этой ночью, но вы можете избавить её от страданий прямо сейчас. Вы хозяин, вам решать.
Жавер молчал минут пять. Он стоял перед столом, взгляд его блуждал по стеллажам и пробиркам. Учёный, такой худой и бледный, по сравнению с инспектором, тоже молчал. Ему казалось, что этот полицейский способен его убить. Наконец, инспектор нарушил тишину:
Вот что. Где она?
Учёный указал на угол лаборатории, отгороженный ширмами.
- Я забираю её.
Отодвинув ширму резким движением, почти опрокинув её, инспектор увидел ихтиостегу. Она была бледнее, чем утром. Жавер осторожно взял её на руки и направился к выходу. Лаборант, не проронив ни слова, быстрым движением оказался у двери и открыл её. Человек с рептилией на руках вышел из здания префектуры полиции.
Жавер шёл к Сене. На набережной, привычном месте, где он встречал своего питомца по утрам и куда отводил по вечерам, было пустынно. Фонарь, который обычно освещал это место, был разбит. Видимо, тут прошёл какой-нибудь гамен, любитель попроказничать. Было темно. Медленно, ощупывая каждую ступень, Жавер спустился к воде. Подойдя к самой кромке, он присел на колени и осмотрелся. Потом он приподнял ихтиостегу и постарался разглядеть её голову. Та приоткрыла глаза. Кажется, она берегла силы весь день, чтобы успеть что-то сказать на прощание. Она даже приоткрыла рот, но никакого звука не последовало. Жавер стал прислушиваться, ему хотелось последний раз услышать эти противные звуки, похожие на кваканье. Но ничего не было. Тогда он произнёс своим привычным суровым официальным голосом:
- Что ж, Мона, твоя служба закончилась. Тебе больше не придётся гоняться за преступниками. Отдыхай.
После этих слов он медленно опустил рептилию в воду. Рукава его плаща промокли насквозь. С минуту он продержал ихтиостегу на руках. Вода колыхала лапки и хвост ящера. Инспектор отпустил её. Рептилия сразу исчезла во мраке пучины, но Жавер всё ещё представлял, как она медленно опускается на дно, как она ложится на илистое основание, поднимая вокруг себя муть.
Человек встал и ощутил холодный ветер. Он посмотрел вверх: небо заволокло тяжёлыми облаками.
- Завтра будет снег.
На следующее утро всё и правда покрылось белым. Теперь с каждым днём становилось всё холоднее и холоднее.
Учёные застыли в ожидании. И тут подтвердилась одна из выдвинутых теорий. Все ихтиостеги начали возвращаться в Сену. Они уходили на дно. В два дня город полностью освободился от рептилий. Природа сама об этом позаботилась. Париж стал прежним.
И Жавер вернулся к прежнему ритму жизни. Со временем он сумел даже найти тех преступников, что отравили Мону. Большого срока они не получили, так как ихтиостеги, как мы помним, не ставились выше уличных собак. Только то, что это была служебная ихтиостега, сыграло свою роль. Зимними вечерами, когда за окошком сыпал пушистый снег, Жавер, сидя дома за письменным столом, тихо бормотал себе под нос: «Всё-таки она могла бы здесь перезимовать». Инспектор скучал. Но внешне не проявлял эмоций. Это не было ему свойственно, и он не мог отступать от своих правил. К концу зимы, которая длилась, по мнению горожан «уж очень долго», Жавер заставил себя забыть ихтиостегу.
Как-то в конце марта, инспектор был в префектуре. Спускаясь по лестнице вниз, он мимоходом заметил двух специалистов из отдела по работе с ихтиостегами. До него донесся их диалог:
- На юго-западе тоже заметили двух.
- Что-то они не так активны в этом году. И мне кажется, что их стало меньше.
- Всякое может быть. Нужно подождать недельку, тогда станет ясно.
Жавер вспомнил о Моне. Но воспоминание было похоже на дурной сон, так как оно заканчивалось бесчеловечным убийством ихтиостеги. Потом ему вспомнились и минуты гордости за свою рептилию. Как их все обступали, после удачного задержания преступников... Как однажды ихтиостега долго не могла избавиться от лоскута одежды, застрявшего между зубами, и ему пришлось вытаскивать его руками. Тогда она инстинктивно цапнула его, чуть не прокусив ладонь... Жавер поднёс к лицу правую руку. На ладони виднелся еле заметный шрам от зубов. Он процедил: «Надо же, всё ещё видно».
Ихтиостеги и правда стали возвращаться. Но их было вдвое меньше. Учёные уверяли, что рептилии погибли зимой. Горожан это устраивало. Полиция же постаралась возобновить сотрудничество с ихтиостегами. Дело шло медленно, половина обученных особей не вернулось этой весной. А те, что вернулись, проявляли мало интереса к работе. Учёные и полицейские не могли понять, с чем это может быть связано. После месяца работы отдел по работе с ихтиостегами был закрыт.
Наступил май, погода была чудесной.
Как-то инспектор Жавер брёл по набережной Сены. Вдруг, сам не понимая, почему, он очутился на том самом условленном месте, где обычно забирал Мону. Он взглянул вниз, на площадку. Там сидела ихтиостега небольших размеров. Машинально Жавер определил по пятнам, что это не Мона. Какие странные мысли приходили ему на ум сейчас!
- Ерунда. Мона умерла тогда от руки человека!- и он спустился вниз.
Сидевшая на каменной площадке ихтиостега лениво повернула голову и посмотрела на инспектора. Потом повернулась и плюхнулась в воду.
- Что ей не понравилось-то? – вполголоса пробормотал Жавер. Он был совершенно не против делить площадку с рептилией.
Человек наблюдал, как ихтиостега, доплыв до середины реки, скрылась в воде. Он огляделся. Больше ихтиостег видно не было. Иинспектор вздохнул:
-Они, видать и впрямь повымирали...
Неожиданно в метре от него прямо из воды выпрыгнула ихтиостега. Она вертикально прокрутилась вокруг своей оси и опустилась обратно. Те самые пятна... Это была Мона! Опешив, Жавер шагнул назад. Он не мог поверить своим глазам. Мона снова вынырнула, но уже ближе к площадке. Жавер подался вперёд и, подхватив её, вытащил к себе. Он не отпускал её.
- Мона, это действительно ты?!! – в ответ он услышал привычное кваканье, такой забытый и приятный звук. – Ну и ну! Ты потяжелела! Смотри-ка, как выросла!
Ихтиостега принялась вертеться, и Жавер поставил её на площадку. Она продолжала радоваться, издавая разные отвратительные звуки. Инспектор опустился на колено и протянул к ней руку. Подобно ласковой кошке, ихтиостега приподняла голову, чтобы дотронуться и потереться о его ладонь.
- Как же ты выжила, тварь? Оклемалась? Наверное, как же ещё... Ну и выросла ты!
Мона действительно подросла. Теперь она достигала размеров самой крупной особи, какую только встречали в Париже. Вдруг она развернулась и, прежде чем инспектор успел что-то понять, бросилась в воду. Жавер недоумённо уставился в реку.
- Ты чего? Куда? Не нужна мне твоя рыба!
Мона снова показалась из воды справа от площадки и проворно взобралась на неё. Жавер снова протянул было ей руку, развернувшись уже в другую сторону, но увидел, что ихтиостега, издавая странные звуки, смотрит в воду. Тогда он тоже посмотрел в ту сторону. У самого края что-то копошилось. Что-то, похожее на ящериц. Жавер нагнулся, чтобы разглядеть. Это были маленькие ихтиостеги.
Жаверу не доводилось видеть детёнышей ихтиостег, поэтому это зрелище его особенно удивило. Он повернулся к Моне:
- Что, чёрт возьми, это такое? Это твоё?
Тут человек понял, что ихтиостега всё это время зовёт своих детёнышей, чтобы те выбрались на площадку, но им это не удаётся из-за малых размеров и веса. Поэтому они копошились там у края. Тогда Жавер нагнулся и протянул вниз руку, подхватив одну из маленьких ихтиостег под брюхо. Двое других быстро взобрались по рукаву. Оставался четвёртый, который не хотел взбираться. Инспектор протянул другую руку. И детёныш со всего маху вцепился в протянутую ладонь. Жавер не произнёс ни звука, но лицо его исказилось от боли. Таким образом, он вытащил рептилию к остальным. Ихтиостега отцепилась. Подбежала Мона, как бы прося прощения за своего детёныша.
- Ну и детки у тебя! – спокойно произнёс Жавер. Тут он почувствовал, как по нему стали карабкаться и всюду лазить малыши-ихтиостеги. - А ну слезайте с меня, ящерицы!
Пока человек так сидел, на площадку выбралась ещё одна большая ихтиостега, та самая, которую он встретил, как только пришёл сюда сегодня. Она прошлась мимо и улеглась чуть вдалеке, лениво повернув голову и уставившись на Жавера.
- Твой муженёк, видно? – в ответ Мона снова начала ласкаться.
Они сидели на набережной уже около часа. Детёныши ихтиостеги сновали по площадке - они, в отличие от взрослых особей, были весьма проворны. Периодически они взбирались на Жавера и спрыгивали с него, лишь только он начинал ругаться. Вся его верхняя одежда намокла. Инспектор терпел, но это начинало ему надоедать. Он встал. Мона стояла рядом и что-то говорила на своём языке. Жаверу пришлось перебить её:
- Я рад, что ты жива и что у тебя всё хорошо. Но мне надо идти. Я зайду завтра, если будет время. Теперь полицейских ихтиостег упразднили, так что тебе работать не надо. Понимаешь?
Ихтиостега внимательно слушала, но не понимала. Жавер погладил её ещё раз и поднялся наверх. Мона за ним не последовала.
Вот и молодец – произнёс инспектор, обернувшись.
Ихтиостега смотрела на него. Что-то было странное в её взгляде. Жавер напялил шляпу, отряхнулся от капелек воды и ушёл.
Эта их встреча была последней. Вечером следующего дня Жавер пришёл на то же место, и, прождав около часа, ушёл. «Должно быть, какие-нибудь семейные дела» - подумал он. Но ихтиостег не было и на следующий день, и всю неделю.
Прошёл месяц. Загадочные ящерицы исчезли. Все ихтиостеги Парижа пропали. Учёные не переставали ломать голову над причинами такого поведения. Организовали поисковые группы, спустили водолазов на дно реки. Никаких следов, никаких признаков. Ни трупов, ни скелетов. Выходит, даже зимой никто не погиб?
Они ушли. Но куда? Зачем? Почему? Никто не мог дать ответов. Долго ещё в газетах писали об этом происшествии. Но постепенно всё забылось...
Ихтиостеги исчезли так же таинственно, как и появились. Париж вернулся к полноценной жизни и больше никогда не вспоминал обо всём этом «доисторическом недоразумении».
Но все ли люди забыли об этом? Да. Так гласит история. И нет. Так гласит истина.
иллюстрации некоторых моментов (кроме верхних рисунков)
-
-
28.11.2013 в 10:55-
-
28.11.2013 в 16:40-
-
28.11.2013 в 18:55