Боже, помоги мне быть таким человеком, каким меня считает моя собака!
Ключевые фразы.
1."В настоящее время я укрываюсь от полиции." - "Меня считают умершим, этого достаточно. Мертвецы не подвластны полицейскому надзору." - Угроза ареста и скандала - надуманный предлог, и мотивы признания с нею никак не связаны.
2. "Мне очень важно, чтобы вы знали, кто я такой" - вот почему я настаиваю, что рассказ Вальжана - именно исповедь, покаяние. Жан Вальжан отдает себя на суд Мариусу, человеку, которого еще недавно ненавидел - это искупление вины.
3. "Пока это нужно было для неё, я лгал; но сейчас, ради самого себя, я не должен этого делать."... Вот почему сегодня утром я пришел к вам сознаться во всем. Во всем или почти во всем. О том, что касается лишь одного меня, говорить не стоит: это я оставлю про себя." - это меня всегда выбешивало до белых глаз, поэтому я не обращала внимания на оброненную следом фразу: "Ах, вы думаете, я не убеждал себя, что здесь положение другое, чем в деле Шанматье; что теперь, скрывая свое имя, я никому не приношу зла, что имя Фошлевана дано было мне самим Фошлеваном в благодарность за оказанную услугу" - а между тем эта вскользь брошенная фраза не что иное, как подсказка Мариусу. Ну спроси же меня, что еще за дело Шанматье такое, спроси, какого рода услугу я оказал Фошлевану!... Но Мариус, оглушенный признанием, молчит.
4. Нижеследующие фразы уничтожают всякие сомнения относительно того, как воспринял бы Жан Вальжан ответ Мариуса в духе "Всё это прискорбно, и не стану скрывать, что я потрясен, но это никак не отразится на моей благодарности к вам как к человеку, которому я обязан счастьем всей моей жизни." По-моему, ясно, какого ответа он ждет и жаждет!
"У каждого из нас была бы своя доля счастья. ... Недостаточно быть счастливым, надо быть в мире с самим собой."
"Жаном Вальжаном, казалось, овладела величайшая нерешительность, и беззвучно, почти не дыша, он сказал, вернее, пролепетал:
- Теперь, когда вам известно все, не считаете ли вы, сударь, - вы, муж Козетты, - что я больше не должен её видеть?
- Я считаю, что так было бы лучше, - холодно ответил Мариус." -
4. Гордыня Жана Вальжана.
"Я просто-напросто привел бы каторгу к вашему очагу и уселся за ваш стол с мыслью, что, знай вы, кто я такой, вы прогнали бы меня прочь" - вот что для него важно! На первом месте все-таки не Козетта, а гордость. Или уже гордыня?
"Господин Понмерси, хотя это и противоречит здравому смыслу, но я - честный человек. Именно потому, что я падаю в ваших глазах, я возвышаюсь в своих собственных. ... Да, я честный человек. Я не был бы им, если бы, по моей вине, вы продолжали меня уважать; теперь же, когда вы презираете меня, я остаюсь честным. Надо мной тяготеет рок; я могу пользоваться лишь незаконно присвоенным уважением, которое меня внутренне унижает и тяготит, а для того, чтобы я мог уважать себя, надо, чтобы другие презирали меня. Тогда я держу голову высоко."
"И лишь в одном помиловании я нуждаюсь - в том, какое может даровать мне моя совесть." - она, родимая, в полный рост. Её нельзя ни убить, ни укротить - можно только держать на привязи.
5. Мариус жжот.
"- Говорите все! Говорите всё! - крикнул он. - Вы отец Козетты?
И, полный невыразимого ужаса, он отшатнулся.
...
Мариус пробормотал:
- Кто мне докажет?
- Я. Мое слово." - Вот интересно, а если отец - как поступил бы наш Ромео? Подал бы на развод?!
1."В настоящее время я укрываюсь от полиции." - "Меня считают умершим, этого достаточно. Мертвецы не подвластны полицейскому надзору." - Угроза ареста и скандала - надуманный предлог, и мотивы признания с нею никак не связаны.
2. "Мне очень важно, чтобы вы знали, кто я такой" - вот почему я настаиваю, что рассказ Вальжана - именно исповедь, покаяние. Жан Вальжан отдает себя на суд Мариусу, человеку, которого еще недавно ненавидел - это искупление вины.
3. "Пока это нужно было для неё, я лгал; но сейчас, ради самого себя, я не должен этого делать."... Вот почему сегодня утром я пришел к вам сознаться во всем. Во всем или почти во всем. О том, что касается лишь одного меня, говорить не стоит: это я оставлю про себя." - это меня всегда выбешивало до белых глаз, поэтому я не обращала внимания на оброненную следом фразу: "Ах, вы думаете, я не убеждал себя, что здесь положение другое, чем в деле Шанматье; что теперь, скрывая свое имя, я никому не приношу зла, что имя Фошлевана дано было мне самим Фошлеваном в благодарность за оказанную услугу" - а между тем эта вскользь брошенная фраза не что иное, как подсказка Мариусу. Ну спроси же меня, что еще за дело Шанматье такое, спроси, какого рода услугу я оказал Фошлевану!... Но Мариус, оглушенный признанием, молчит.
4. Нижеследующие фразы уничтожают всякие сомнения относительно того, как воспринял бы Жан Вальжан ответ Мариуса в духе "Всё это прискорбно, и не стану скрывать, что я потрясен, но это никак не отразится на моей благодарности к вам как к человеку, которому я обязан счастьем всей моей жизни." По-моему, ясно, какого ответа он ждет и жаждет!
"У каждого из нас была бы своя доля счастья. ... Недостаточно быть счастливым, надо быть в мире с самим собой."
"Жаном Вальжаном, казалось, овладела величайшая нерешительность, и беззвучно, почти не дыша, он сказал, вернее, пролепетал:
- Теперь, когда вам известно все, не считаете ли вы, сударь, - вы, муж Козетты, - что я больше не должен её видеть?
- Я считаю, что так было бы лучше, - холодно ответил Мариус." -
4. Гордыня Жана Вальжана.
"Я просто-напросто привел бы каторгу к вашему очагу и уселся за ваш стол с мыслью, что, знай вы, кто я такой, вы прогнали бы меня прочь" - вот что для него важно! На первом месте все-таки не Козетта, а гордость. Или уже гордыня?
"Господин Понмерси, хотя это и противоречит здравому смыслу, но я - честный человек. Именно потому, что я падаю в ваших глазах, я возвышаюсь в своих собственных. ... Да, я честный человек. Я не был бы им, если бы, по моей вине, вы продолжали меня уважать; теперь же, когда вы презираете меня, я остаюсь честным. Надо мной тяготеет рок; я могу пользоваться лишь незаконно присвоенным уважением, которое меня внутренне унижает и тяготит, а для того, чтобы я мог уважать себя, надо, чтобы другие презирали меня. Тогда я держу голову высоко."
"И лишь в одном помиловании я нуждаюсь - в том, какое может даровать мне моя совесть." - она, родимая, в полный рост. Её нельзя ни убить, ни укротить - можно только держать на привязи.
5. Мариус жжот.
"- Говорите все! Говорите всё! - крикнул он. - Вы отец Козетты?
И, полный невыразимого ужаса, он отшатнулся.
...
Мариус пробормотал:
- Кто мне докажет?
- Я. Мое слово." - Вот интересно, а если отец - как поступил бы наш Ромео? Подал бы на развод?!
-
-
31.08.2012 в 22:21Яртур, огромное спасибо за беседу!
-
-
31.08.2012 в 22:47Disten, я этого ни в коей мере не оспариваю. Я (как и Жан Вальжан, как и любой христианин) исхожу из того, что любые ценности падшего мира - и нравственные в том числе - относительны, в той или иной степени заражены эгоизмом.
Сначала нужно научиться отличать добрые мысли от злых, правые поступки от неправых, но скоро мы заметим, что этого недостаточно, чтобы дать место Богу, приходится потеснить также и благие и прекрасные вещи. Невозможно претворять в жизнь любовь в Христовом смысле и в то же время ориентироваться в своих поступках на наши естественные понятия чести и бесчестия, самоуважения и гражданского почета. Нужно, напротив, осознать, какими неискупленными, эгоистичными, по-настоящему неистинными часто бывают эти понятия.(католический богослов Романо Гвардини)
Disten, беседовать с вами очень приятно и интересно.
Всегда к вашим услугам.