10.08.2014 в 19:13
Пишет Склад Дежурки:Пишет Гость:
URL записи06.08.2014 в 23:39
Вам нужно нарисовать:
грантера покусал прувер
тут прошлась тряпкой Мамаша Бюргон...
читать дальше
— для доброго дела собрались мы тут, друзья мои! ergo bibamus! — объявил грантер от двери.
взгляды всех присутствующих разом обратились к нему. анжольрас машинально поморщился — прошлый раз, когда грантеру вздумалось надеть свой потрёпанный красный жилет, не принёс ничего хорошего. впрочем, в прошлый раз грантер не сочетал его с оранжевой рубашкой будто на два размера больше нужного и изумрудно-зелёными штанами, ещё даже не столь потёртыми и не по моде широкими. выглядел он нелепо, как прувер в худшие дни.
сам прувер при таком виде ойкнул и прижал ладони ко рту.
— беседа прекрасна, стаканы поют, дружнее же: ergo bibamus! — продолжил грантер, шаркая к своему излюбленному месту. вид у него при этом, вопреки полученному всеобщему вниманию, был совершенно несчастный. сострадательная жиблота поспешила к нему с двумя бутылками вина.
— мирит меня, братья, с превратной судьбой отрадное ergo bibamus! — сказал грантер ей с какой-то будто даже благодарностью в голосе, взял первую бутылку, выдернул пробку зубами, буркнул что-то неразборчивое и, обхватив горлышко губами, сделал несколько щедрых глотков.
— однако, — заметил курфейрак, мгновенно развеселившись. хартия была позабыта. — хороший день, грантер?
— но счастлив пьяница, его сразит вино, — буркнул грантер, едва глянув в его сторону. — тебе же, ненависть, о горе, не дано забыться под столом в углу глухой таверны.
прувер снова ойкнул.
— про ненависть — это, наверное, мне, — сказал он негромко, но грантер услышал.
— не ведая стыда, не веря в добродетель, обмана бес и лжи сочувственный свидетель, — заговорил он, поднимаясь на ноги и гневно тыча в прувера пальцем. голос его крепчал с каждым словом: — искусный лицемер от самых ранних дней, изменчивый, как вихрь на вольности полей, обманщик скромных дев, друзей неосторожных...
— хватит! — воскликнул прувер. грантер остановился на полуслове, шумно выдохнул, поник плечами.
— покончить с ними, — пробормотал он с какой-то особенной горечью и, оттянув ворот рубашки, потёр шею; под пальцами мелькнуло красное пятно чьего-то, видимо, любовного укуса. — умереть. забыться. и знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. это ли не цель желанная?
— это пройдёт, — сказал прувер. грантер глянул на него с невыразимой тоской в пьяном взгляде, и прувер добавил упавшим голосом: — наверное. прости меня, я честно не хотел, чтобы так вышло. не подумал, что моё проклятье наложится на твою говорливость. я просто — я хотел, чтобы ты хоть немного, хоть иногда видел прекрасное вокруг...
«прекрасное», кажется, снова разозлило грантера: он ощерился в злой, неприятной ухмылке и принялся декламировать:
— эти суки уже пожирают бинты! объедайтесь, крадите! победою первой обесчещены улицы. пейте, коты, ваше пиво, пропахшее дымом и спермой! захлебнитесь абсентом! у мокрых дверей мертвецы и сокровища брошены рядом. старичишки, лакеи, рыгайте скорей в честь праматери вашей с обрывистым задом. распахните гортани навстречу вину, сок лучей закипает, в кишечнике канув, и распухшие губы роняют слюну на клейменое дно пресловутых стаканов. о помойные глотки! закисшие рты!..
— я не знаю, в честь чего этот вечер поэзии, — заговорил анжольрас полным отвращения голосом, и грантер осёкся снова, — но он омерзителен. сделай нам всем одолжение, грантер, и перенеси его в другое место.
и грантер, привыкший всегда оставлять последнее слово за собой, машинально буркнул:
— любя меня, люби лишь ради любви самой, — и тут же, переменившись в лице, со звоном шлёпнул самому себе по губам собственной ладонью.
— я же извинился! я извинился, разве нет? — сказал прувер и попятился к двери.
URL комментариягрантера покусал прувер
тут прошлась тряпкой Мамаша Бюргон...
читать дальше
— для доброго дела собрались мы тут, друзья мои! ergo bibamus! — объявил грантер от двери.
взгляды всех присутствующих разом обратились к нему. анжольрас машинально поморщился — прошлый раз, когда грантеру вздумалось надеть свой потрёпанный красный жилет, не принёс ничего хорошего. впрочем, в прошлый раз грантер не сочетал его с оранжевой рубашкой будто на два размера больше нужного и изумрудно-зелёными штанами, ещё даже не столь потёртыми и не по моде широкими. выглядел он нелепо, как прувер в худшие дни.
сам прувер при таком виде ойкнул и прижал ладони ко рту.
— беседа прекрасна, стаканы поют, дружнее же: ergo bibamus! — продолжил грантер, шаркая к своему излюбленному месту. вид у него при этом, вопреки полученному всеобщему вниманию, был совершенно несчастный. сострадательная жиблота поспешила к нему с двумя бутылками вина.
— мирит меня, братья, с превратной судьбой отрадное ergo bibamus! — сказал грантер ей с какой-то будто даже благодарностью в голосе, взял первую бутылку, выдернул пробку зубами, буркнул что-то неразборчивое и, обхватив горлышко губами, сделал несколько щедрых глотков.
— однако, — заметил курфейрак, мгновенно развеселившись. хартия была позабыта. — хороший день, грантер?
— но счастлив пьяница, его сразит вино, — буркнул грантер, едва глянув в его сторону. — тебе же, ненависть, о горе, не дано забыться под столом в углу глухой таверны.
прувер снова ойкнул.
— про ненависть — это, наверное, мне, — сказал он негромко, но грантер услышал.
— не ведая стыда, не веря в добродетель, обмана бес и лжи сочувственный свидетель, — заговорил он, поднимаясь на ноги и гневно тыча в прувера пальцем. голос его крепчал с каждым словом: — искусный лицемер от самых ранних дней, изменчивый, как вихрь на вольности полей, обманщик скромных дев, друзей неосторожных...
— хватит! — воскликнул прувер. грантер остановился на полуслове, шумно выдохнул, поник плечами.
— покончить с ними, — пробормотал он с какой-то особенной горечью и, оттянув ворот рубашки, потёр шею; под пальцами мелькнуло красное пятно чьего-то, видимо, любовного укуса. — умереть. забыться. и знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. это ли не цель желанная?
— это пройдёт, — сказал прувер. грантер глянул на него с невыразимой тоской в пьяном взгляде, и прувер добавил упавшим голосом: — наверное. прости меня, я честно не хотел, чтобы так вышло. не подумал, что моё проклятье наложится на твою говорливость. я просто — я хотел, чтобы ты хоть немного, хоть иногда видел прекрасное вокруг...
«прекрасное», кажется, снова разозлило грантера: он ощерился в злой, неприятной ухмылке и принялся декламировать:
— эти суки уже пожирают бинты! объедайтесь, крадите! победою первой обесчещены улицы. пейте, коты, ваше пиво, пропахшее дымом и спермой! захлебнитесь абсентом! у мокрых дверей мертвецы и сокровища брошены рядом. старичишки, лакеи, рыгайте скорей в честь праматери вашей с обрывистым задом. распахните гортани навстречу вину, сок лучей закипает, в кишечнике канув, и распухшие губы роняют слюну на клейменое дно пресловутых стаканов. о помойные глотки! закисшие рты!..
— я не знаю, в честь чего этот вечер поэзии, — заговорил анжольрас полным отвращения голосом, и грантер осёкся снова, — но он омерзителен. сделай нам всем одолжение, грантер, и перенеси его в другое место.
и грантер, привыкший всегда оставлять последнее слово за собой, машинально буркнул:
— любя меня, люби лишь ради любви самой, — и тут же, переменившись в лице, со звоном шлёпнул самому себе по губам собственной ладонью.
— я же извинился! я извинился, разве нет? — сказал прувер и попятился к двери.