За стеной

[la-masure-gorbeau]

И второе. Приквел к большому фику в процессе.

Название: За стеной
Автор:  Archeveque
Размер: мини, 1500 слов
Персонажи: Жавер, Эжен-Франсуа Видок
Категория: джен, никому, кроме автора, не заметный намек на слэш
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание: основано на тексте романа. Более важное примечание: За вдохновение спасибо AmZ.

– Он должен быть один, – начал высокий человек в темном рединготе, обращаясь к двум другим, моложе его и ниже на голову. Они стояли в грязи на разъезженной дороге парижского пригорода. Неподалеку, за линией чахлых деревьев виднелось что-то похожее на склад. Или когда-то бывшее таковым.
– Что? – в один голос переспросили собеседники. – Чертов дождь, ни слова ни слышно.
– Я думаю, что он один, – повторил высокий, – но вы оба не забывайте пользоваться головой. Здесь не армия, мертвые герои никому не нужны.
Его собеседники согласно кивнули.
– Особенно ты, Тьерри, – если бы не было так темно, то можно было бы заметить, как пронзительно он смотрит на одного из молодых людей. – Я не намерен доставлять твоему дяде труп с парой лишних дырок и объяснять, как это вышло.
Тот, кого звали Тьерри, мрачно кивнул.
– Да, господин Жавер, – ему явственно хотелось огрызнуться, но не позволяла ситуация.
– Черт бы побрал Эжена с его префектом, – про себя, ни к кому не обращаясь, пробормотал Жавер – а это был именно он, хотя, признаться, встреть его тогда кто-либо из наших читателей, он бы не сумел его узнать.
– Жавер? – Третий собеседник, от которого мы до сих пор не слышали ни слова, неуверенно вступил в разговор. – Может быть, отложим это дело? Ну, то есть, дождь, ни черта не слышно и все такое...
– Не дело, а операцию, Кретьен, где твои манеры, – фыркнул Жавер, – и как ты себе это представляешь? Простите, господин префект, но мои мальчики испугались, что дождь попортит им прически? Нет уж, детки, сегодня не удастся прогулять школу. Я пойду через дверь, а вы проследите, чтобы крыса не вылезла в какую-нибудь щель.
Молодые люди мрачно пожали плечами и разошлись в стороны. Жавер вздохнул, дождался, пока они скроются за углом, и направился ко входу в сарай.
Дверь, старая, подвешенная на ржавых петлях, подалась без скрипа; Жавер не успел решить, хороший это знак или не очень, когда на голову ему обрушился чудовищной силы удар. Оседая на пол, он успел почувствовать еще один, пришедшийся в бок, над тазовой костью, и третий, под которым подались ребра.

Солнце нестерпимо било в глаза. Жавер попытался поднять руку, чтобы как-то заслониться, но движение отозвалось во всем теле чудовищной болью.
– Проснулась, красавица, – констатировал насмешливый голос где-то поблизости.
Жавер поморщился – голос был ничуть не приятнее яркого света.
– О, это ты… Ну, по крайней мере, я точно не в раю. А раз уж мы не в раю, то, вероятно, ты сможешь объяснить мне, какого черта…
Его собеседник шумно вздохнул. Жавер, несмотря на боль, попытался скосить глаза в его сторону. На стуле в другом углу комнаты, под деревянным распятием, сидел средних лет крепко сбитый блондин с неожиданно мальчишеским для его возраста и комплекции лицом и невинными голубыми глазами – Эжен-Франсуа Видок, глава Главного управления национальной безопасности и беглый каторжник.
– Такого черта, что Кретьен слил нашему другу все что мог и все чего не мог, а тот пригласил гостей, чтобы встретить вас как следует. Их было пятеро, не говоря о…
Жавер выругался так, что даже Видок поднял брови.
– Не говоря о камне в проходе. Именно им тебя по голове и приложили. С другой стороны, а как еще справиться с эдакой оглоблей.
– Эжен!
– Ну да… В общем, вам не повезло. Фюре сделал ноги, и мы до сих пор не знаем…
– До сих пор? Сколько я здесь?...
– Неделю. В общем-то, недолго. Врач говорил, что ты вообще вряд ли встанешь. Откуда ему знать, что у тебя железный череп.
– Неделю… Черт! – Жавер сделал попытку подняться, но при этом голова взорвалась такой болью, что пришлось остановиться.
– А Тьерри? – пытаясь отдышаться, выдавил он.
– Нет больше Тьерри. Мы его нашли позади сарая со сломанной шеей. Кретьена, впрочем, тоже нет – Фюре решил то ли себя обезопасить, то ли сэкономить и перерезал ему гор… – Видок заметил остекленевший взгляд Жавера и осекся. – Ты чего?
– Молодец, Жавер, – страшно рассмеялся тот, – хорошая работа. Преступник сбежал, твои люди мертвы, – он жутко оскалился, – а сам ты почему-то жив.
– Строго говоря… – начал Видок.
– О да, конечно, я не виноват. Всю жизнь мечтал, чтобы каторжники мне грехи отпускали.
Видок отмахнулся:
– Вообще, ты сам не очень-то и жив. Из твоей головы натекло столько крови, что они, видимо, решили, что можно тебя не добивать.
– О да, это меняет дело…
– Жавер, не будь идиотом. Каждый может облажаться.
– Да, и угробить племянника своего покровителя.
– Тьерри по этому поводу ни слова не сказал.
– Ну конечно, он стал бы обсуждать свои чувства с каторжником.
– Я не…
– Ты – не. Но не для старика Тьерри.
Видок запустил пятерню в волосы.
– Как с тобой сложно все-таки. Как со всеми вами, легавыми, сложно.
Жавер фыркнул.
Прошла четверть часа. Жавер лежал с закрытыми глазами, но по его дыханию Видок мог понять, что тот не спит.
– Зайду завтра, – сказал он, наконец, поднимаясь. – Поговорим толком.
Жавер не отреагировал.
– Эжен! – окликнул он Видока уже у двери. – Уволь меня к чертовой матери.
– Обязательно, – буркнул Видок.
Первые дни Видок заходил каждый день, но Жавер не мог говорить ни о чем, кроме увольнения, и ему надоело это слушать.
Жавер остался один. Врач и сестры пытались с ним завести с ним беседу, но безуспешно. Большую часть времени он спал – выздоравливавшее тело, к счастью, дарило ему такую возможность. С меньшей частью времени было хуже. Читать он никогда не любил, а теперь, когда в глазах двоилось, а при попытке повернуть голову в ней разрывались все снаряды Бородино, это стало совсем невозможным. Он закрывал глаза и видел лицо младшего Тьерри. Тот криво усмехался, а через мгновение его голова свешивалась набок и повисала под невозможным углом. А потом он поднимал голову, с налитыми кровью кругами вокруг мутных, как у снулой рыбы, глаз, и смотрел на Жавера. Иногда младшего Тьерри сменял старший. Он ничего не делал, он просто смотрел. И почему-то это было сложнее всего выносить. Ночью, когда все звуки в госпитале стихали, Жавер то и дело слышал в отдалении хруст ломающихся позвонков. Один раз он даже вскочил, и не упал только титаническим усилием, стоившим ему, как сказал наутро врач, вновь разошедшихся ребер. Жавер ничего не ответил на упреки врача. Он вряд ли их слышал.
К концу пребывания в больнице выросшая вокруг него стена вины заглушила бы и пушечный залп – но тихий хруст костей все равно проникал через нее.
Через три недели перед дверью Видока раздались тяжелые, но пока еще не слишком уверенные шаги. Глава Сюрте закатил глаза и, что бывало с ним не часто, пожалел, что не умеет молиться.
– Месье Видок, – человек, что стоял на пороге и с трудом пытался держаться прямо, выглядел как похудевший и постаревший на десять лет Жавер, но глаза у него были чужие – пустые, подернутые пеленой, как у старой собаки.
– Садись, – Видок оторопело указал на стул.
Жавер повиновался, хотя и с некоторым трудом. Зрение его пока еще подводило.
– Месье Видок, – он заглянул в глаза шефу. Тот почувствовал, как на спине проступает холодный пот, – если вы не готовы предоставить мне увольнение, я прошу, по крайней мере, о переводе.
– К-куда? – задохнулся Видок.
– Не могу сказать точно. Но, если позволите, я бы счел наилучшим вариантом некий маленький городок, где требуется поддерживать порядок.
– Ты собираешься ловить проституток и штрафовать пьяных возчиков. – Видок видел в своей жизни многое, но это… не лезло ни в какие ворота. Он тайком ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит.
– Если в этом будут заключаться мои обязанности, то да.
– Ты что, хочешь сказать, что станешь обыкновенным сельским инспектором? – Видок никак не мог поверить в происходящее. – Ты?
– Надеюсь на это, месье.
– Какого черта?
– Так будет лучше, месье.
– Ладно, черт с тобой. Зайди через пару дней. А теперь убирайся, чтобы я тебя не видел, – последние слова Видок произнес со злобой, которой сам от себя не ожидал.
Жавер кивнул, поднялся и вышел. Его уход был бы исполнен мрачного достоинства, если бы, выходя, он не врезался в косяк.

Спустя два дня Видок вновь услышал те же шаги. На этот раз они звучали ровнее. Он встретил посетителя у двери.
– Вот твое назначение, подписано лично Англесом. Мон-что-то-сюр-какая-то дрянь. Не знаю, где это, и знать не хочу.
– Спасибо, месье, – Жавер безо всякого выражения взял бумагу.
– Жавер, ну какого черта?
Тот опять посмотрел бывшему начальнику в глаза тем же пустым взглядом.
– Считайте, что Франсуа Жавер, бывший надзиратель каторжной тюрьмы в Тулоне, бывший гренадер Императора, бывший сотрудник полиции Парижа, погиб при попытке задержать рецидивиста и беглого каторжника, известного под именем Фюре. Так будет справедливо, месье… – он вздохнул. – Так правильно, Эжен. Не спорь.
– Ты бы хоть со стариком Тьерри попрощался. Ты ему как сын, если не больше.
По лицу Жавера пробежала судорога:
– Я убил его племянника.
Он развернулся на каблуках и направился вниз по лестнице.
Видок проводил его взглядом.
Вернувшись в кабинет, он долго сидел, глядя невидящим взглядом в стену. Наконец, словно собравшись с мыслями, он кликнул посыльного.
– Добудь мне две, нет, три бутылки. Того же, что обычно.
– Месье? – Видок при всех своих недостатках не имел привычки пить днем.
– Погиб один из моих лучших людей, надо помянуть.