В августе 44-го...

[la-masure-gorbeau]

Еще одна история о человеке "с моста".

Нечто вроде предисловия.

Я проснулся, но сон ушел не до конца, и в этом состоянии я вдруг увидел фигуру человека на баррикаде, клочья тумана и автомат. Это меня разбудило окончательно. Вторая Мировая?
А почему бы и нет?
Для меня это получилась история не столько про, непосредственно, месье Дюпона, сколько история о том, как в критические моменты поднимаются все, кто может. О патриотизме призраков, если хотите. Совсем не случайно там упоминается про другую баррикаду, которая "черт ее знает, на какой улице...". Этакая пафосная фантасмагория.)))


Не дождавшись американских войск, 19 августа 1944 года Париж вышел на баррикады.


- Уходите, - сказал Поль, - я задержу их, сколько смогу, а вы постарайтесь добраться до наших.
Их позиция изначально была почти идеальной. Не смотря даже на то, что в основной массе баррикада была не высока. Но теперь ситуация стала безнадежной. Ближе к утру 22-го их осталось всего семеро, трое из которых были ранены, причем один - достаточно тяжело и вряд ли смог бы передвигаться без посторонней помощи.
Они держались три дня и продержались бы еще, но их осталось слишком мало. И почти совсем не осталось патронов.
- Уходите, - повторил Поль, - это ваш шанс.
- Мы останемся, - хмуро ответил Робен, и остальные в немом согласии сомкнулись вокруг него, - мы останемся и умрем, если надо!
- А не надо! Не надо умирать зря, - если бы не пересохшее горло, Поль бы наверняка сорвался на крик, - как вы не понимаете, товарищи? Там, на другой баррикаде, вы сможете продолжить бить этих гадов. Если умрете здесь - вы просто умрете здесь, а если вы будете жить, то умирать продолжат они, - он махнул рукой в сторону немцев, - Они, понимаете? Сейчас долг каждого парижанина, каждого истинного француза - жить как можно дольше. Так что уходите. Как руководитель нашей ячейки я вам это приказываю. И туман кстати - он вас прикроет.
С Сены на набережную, где находилась баррикада, действительно накатывал достаточно густой туман.

Нехотя, но они подчинились.

Провожая их взглядом, Поль вставил последний полный магазин в "Шмайсер". 32 патрона... Не густо, но ему хватит. Переставил на одиночные выстрелы.
Подумав, что пауза между атаками как-то затянулась, начал осторожно приподниматься...
Что-то блеснуло в окне здания справа, он мгновенно понял, почему затянулась пауза, развернулся в ту сторону, но выстрелить уже не успел - правое плечо, казалось, разлетелось на куски. Не начни он подниматься, заработал бы пулю в голову. Повезло? Пожалуй... Только вот стрелять он теперь не сможет. Во всяком случае, прицельно.
"Могут не успеть"... Подумал он, оседая на землю.
Кто-то выхватил автомат из слабеющих пальцев Поля, грянул выстрел, - и снайпер рухнул на подоконник. Винтовка его полетела вниз.
Поль удивился настолько, что даже почти забыл о ранении. С такого расстояния, из "Шмайсера"...
- Кто вы? - спросил Поль.
Тот сердито покосился на него, словно на досадную помеху, пристально вгляделся в сторону укрепления фашистов, а затем, не говоря ни слова, склонился над Полем. Лицо его скривилось. Он глянул по сторонам, увидел мешок с ветошью, добыл оттуда какое-то тряпье и начал перевязывать рану. Все это он делал обстоятельно, не торопясь, не забывая следить за немецкими позициями. Пару раз он отвлекался от перевязки, выпрямлялся во весь свой немалый рост и прицельно бил по пытавшимся подобраться к ним солдатам, совершенно не обращая внимание на свистевшие вокруг пули. Поразительно, но его даже ни разу не зацепило. Когда с раной Поля было покончено, этот странный человек снова выпрямился и, не сводя глаз с противника, спросил:
- Сколько здесь было пуль?
- Тридцать две, - ответил Поль, не переставая удивляться необычайному везению этого человека
Тот прикинул что-то в уме, потом кивнул, занял позицию на крыше покореженного автомобиля и замер там с автоматом в руке.
Немцы продолжали стрелять, теперь уже, правда, прицельно. Но все так же безрезультатно. То, что этот человек все еще был жив, можно было, конечно, списать на туман, достаточно плотно накрывший и баррикаду, и набережную, но...
- Да кто же вы, черт возьми, такой? - не выдержал Поль.
Тот снова бросил на него недоброжелательный, как показалось Полю, взгляд и ответил с некой неохотой:
- Француз. Такой же француз, как и вы, месье.

Это было невероятно, это было необъяснимо и, в конце концов, это было оскорбительно - чертов француз уже около часа маячил у всех на виду, и до сих пор был жив.
Лучшие стрелки бригады только разводили руками.
Зато любой, кто имел неосторожность обнаружить себя, тут же получал пулю. Бил лягушатник точно - раненых не было. Несмотря на темноту и туман, он замечал малейшее движение и никому ни удалось приблизиться к баррикаде ближе, чем на сто пятьдесят метров.
Они теряют людей, а этот словно заговоренный!
Потом кто-то обратил внимание, что других защитников проклятущей баррикады не видно. Вроде все и объяснилось - не прячется, потому как все равно смертник, а что везет ему, так всякое бывает, бывало и не такое... Туман, опять же... Главное добраться до него, а там - в упор или ножом по горлу, вот тогда и видно будет.
Ведь, если он смертник, больше одного магазина ему вряд ли оставили, и больше половины он уже точно расстрелял.
Фельдфебель, берете двадцать человек и...
- Вперед!

Они были в ста метрах от баррикады, когда патроны у француза кончились, и он, отбросив в сторону ненужный уже автомат, поднялся во весь рост, скрестил руки на груди и криво усмехнулся.
Они были в примерно в семидесяти метрах, когда резкий порыв ветра разорвал ровную пелену тумана, придав его клочьям причудливую форму...
И солдаты сбились с шага, притормозили - на мгновение показалось, что на баррикаде стоит не человек, а некий грозный ангел мщения с темными крыльями за спиной.
И ангел этот вдруг рассмеялся глухим, похожим на рычание смехом, и, словно вторя этому смеху, к баррикаде из тумана, рыча мотором, выползло тяжелое штурмовое орудие с импровизированным французским флагом. Выползло, надвинулось, встало, лязгнув, и дало залп...

***

Робен, меняя повязку на плече Поля, возбужденно рассказывал что-то про другую баррикаду, которая "черт ее знает, на какой улице, поди разберись, когда на набережной туман, а улицы так затянуты дымом и пеплом, что уж лучше туман", про каких-то ребят на этой баррикаде, "и откуда взялись такие, по виду - студенты, а бьются, так, как будто умирали уже, ничего им не страшно", про отбитое орудие, про подкрепление, которое он привел - "главное, не заблудились в тумане этом, а теперь продержимся, Поль, говорят бьют фрицев повсеместно, скоро все, скоро наша возьмет"...
Поль слушал в пол-уха, глядел в начавшее светлеть небо, и тихо радовался, что пока еще жив...
- А ты молодец, продержался, я думал, живым тебя уже не увижу, а ты вон...
- Я? - удивился Поль, - Это не я. Я сразу, как вы ушли, пулю схлопотал. Это он все...
- Кто?
Поль повел взглядом, и увидел, как человек, спасший и его, и, получается, баррикаду, медленно уходит прочь, в туман.
- Верни его! - хотел крикнуть, но лишь хрипло выдохнул Поль Робену.
Тот обернулся, кивнул и бросился вслед уже почти исчезнувшей в тумане фигуре.

- Все обыскал - нет нигде! Как в воду канул!
- Жаль. Я хотел поблагодарить...
- А кто он хоть такой?
- Не знаю... Француз... Такой же, как мы.

В результате напряжённых уличных боев французским патриотам 24 августа удалось освободить почти весь Париж.